— Что случилось?
— Чертов мотор, заглох. — Он включил внутренний свет, и я зажмурилась, — С самого начала знал, так оно и будет.
— Может, кончился бензин?
Он посмотрел на бензомер. Постучал по нему.
— Точно?
Было ясно, я права (он отводил глаза). Потом он вышел из машины и сказал:
— Садись за руль, верти баранку, а я подтолкну ее к обочине.
— Но я не вожу машину.
— Ну и что? Садись за руль и верти баранку — только и делов. Садись за руль.
Он захлопнул дверь. Я села за руль. Через секунду я почувствовала, как он сзади навалился на машину и она дюйм за дюймом стала двигаться вперед, а я как могла выворачивала руль, хотя почти ничего не видела из-за включенного в машине света.
Осторожно вела машину вдоль дорога, а сама думала, что бы я стала делать, если бы мотор вдруг заработал и машина рванула вперед. Свобода! Я бы оставила его далеко позади и устремилась к ближайшему шоссе. Да только я ведь совсем не умею водить и плохо представляю, где педаль тормоза.
Наконец я повернула руль вправо, и машина сползла на узкую полоску обочины, сухие кусты застучали по борту.
Джейк закричал. Машина остановилась. Он подошел, открыл дверь и сказал:
— Какого черта ты загоняешь ее в лес?
— Я же говорила, что не умею водить.
Он вздохнул. Протянул руку и выключил свет.
— Ладно, вылезай.
— Что же мы будем теперь делать?
— Двинем к той самой бензоколонке, которую недавно проехали.
— Может, я лучше останусь и подожду вас?
— Как бы не так!
Я вылезла из машины. Ноги затекли, и туфли словно изменили форму, стали не по ноге.
— Это далеко?
— Не очень.
Мы пошли по середине шоссе — машин не было ни с той, ни с другой стороны. Он опять схватил меня за локоть, за то же самое больное место. Рука его показалась мне маленькой и жилистой.
— Послушайте, — сказала я, — отпустите руку, я пойду сама, куда я от вас денусь?
Он ничего не ответил. Но руку не отпустил.
В воздухе пахло сыростью, как перед дождем, потеплело. Во всяком случае, я хоть дрожать перестала. Насколько я могла разглядеть, мы находились где-то в сельской местности. Миновали сарай, потом навес, откуда доносилось сонное кудахтанье кур.
— Где же мы все-таки? — спросила я.
— А я почем знаю. Где-то в Виргинии.
— Ноги болят.
— Все же очень странно, что ты не умеешь водить машину, — сказал он, как будто это было причиной всех наших бед. — Идиотство в чистом виде.
— Что ж тут идиотского? — спросила я. — Одни умеют водить машину, другие — нет. Я из тех, кто не умеет.
— Только самые безмозглые не умеют водить машину, — сказал Джейк. — Я лично так считаю.
Он вытер лицо рукавом. Мы все шли по дороге. Обогнули поворот, который вселял в меня надежду, но за ним была все та же темень.
— Вы ведь, кажется, говорили, что это недалеко, — заметила я.
— Так оно и ость.
— Ноги отваливаются.
— Ничего, держись. Дойдем помаленьку.
— Ноги болят от пальцев до колен.
— Хватит об этом. Неужели этот тип не мог как следует заправить бак?
— Может, он не знал, на сколько времени вы хотите ее украсть.
— Но-но, поосторожнее, мадам, — сказал он.
И я решила быть поосторожнее.
Заправочная станция оказалась за следующим поворотом. Не бог весть что: тускло освещенная вывеска, два насоса и перекошенный навес. Как только мы ее увидели, Джейк отпустил мою руку.
— А теперь слушай внимательно, — сказал он. — Попросишь у этого парня канистру бензина. Ясно?
— Почему это просить всегда должна я?
Что-то толкнуло меня в спину — пистолет. Боже, опять пистолет, а я-то думала, что с этим покончено раз и навсегда. Я совсем про него забыла, будто его и в помине не было. Этого черного обрубка в руке «жертвы импульса». Я перешла через дорогу и поднялась по шлакобетонным ступенькам; Джейк шел за мной по пятам. Открыла перекошенную деревянную дверь. Сначала я увидела только пирамиду банок с машинным маслом, календарь с поблекшей девицей в купальнике и кипу каталогов автомобильных запчастей. Потом разглядела старика, сидящего на плетеном стуле. Выключив звук, он смотрел телевизор.
— Привет, — сказал он, не оборачиваясь.
— Добрый вечер.
— Чем могу служить?
— У нас кончился бензин, и я… Нам нужна канистра…