Я немного приподнял люк, чтобы мы лучше могли друг друга видеть.
Когда мальчик увидел меня, его глаза округлились, а сам он быстро вскочил. Но через секунду опомнился и не спеша начал приближаться ко мне.
— Так это правда… — всё так же шёпотом произнёс мальчик.
— Что правда? — с небольшими усилиями произнёс я.
Мальчик не ответил. Он быстро метнулся к повозке, немного порылся в вещах и вытащил небольшой свёрток. Этот свёрток он понёс мне, а пока шёл — развернул его. Внутри было небольшое зеркальце. Отдав его мне, мальчик начал понемногу отходить.
Я взял зеркало и посмотрел в него, но не увидел себя. Там был кто-то с изрезанным и частично покрытым тряпками лицом. Лишь спустя некоторое время я понял, что это отражение меня. Теперь понятно, почему говорить было так трудно, часть рта была попросту зашита. Всё лицо было какое-то тряпичное, лишь одни глаза были живые.
Внезапно всё начало становиться на свои места. Я понял, как я оказался лежащим в поле. Точнее я понял, для чего я там был. Я пугал ворон. До этого я был пугалом.
Минута озарения была прервана словами мальчика:
— Мы не раз проезжали мимо вашего дома. Мы видели, как рос ребёнок внутри вашей жены, но в последний раз… — голос ребёнка дрогнул. — В последний раз, когда мы проезжали, у вашего дома была ведьма, которая прокляла ваше дитё. Дабы снять проклятия со своего чада, вы перенесли проклятие на себя, принеся себя в жертву одному богу. Но ваша жена этого не выдержала. Она посчитала, что ваша жизнь важнее жизни ещё нерождённого ребёнка и принесла душу собственного чада в жертву тому же богу, что и вы. Дух младенца покинул этот мир, так и не явившись, а ваша душа вернулась в тело пугала. Так нам рассказала ведьма.
После этих слов я не мог пошевелиться. Точнее мог, но мне казалось, что если не двигаться, то я буду в безопасности, ведь вся эта история навеяла мне тревогу.
Возле дома послышались шаги. Мальчик быстро вскочил в повозку, а я медленно сполз по лестнице.
Время шло так медленно, что вполне можно было представить, что сейчас ночь. Ночью время медленнее идёт, если находиться в одной позе.
Я услышал тихий скрип — отворилась дверца. Милена.
— Марсель, можешь выходить, они ушли, — спокойным голосом произнесла девушка.
Она немного постояла у входа.
— Марсель?
Я не мог ей ответить.
Милена начала спускаться.
— Марсель!
— Мне сказали, что я умер, — подавляя комок в горле, тихо произнёс я.
Девушка замерла. В подвале было темно, но даже при такой цветовой гамме было заметно, как она побледнела.
— Это больше не я, — всё так же тихо продолжил я.
— Марсель… — голос девушки был слегка подкошен.
— Ты жива! Ты ведь жива? Зачем я тогда тебе? — уже более громко спросил я.
В темноте послышались всхлипы. От повышения голоса я начал чувствовать себя слегка иначе. Это был гнев? Или может страх?
— Я дрожу, — безэмоционально сказал я, — разве страх мне не чужден должен быть мне?
Вместо ответов я слышал, как всхлипы Милены превращаются в женский плач.
— Не молчи, — чуть спокойнее сказал я, — или кукла так страшит теперь тебя?
Она поджала руки к груди, и попыталась объясниться:
— Мы могли начать новую жизнь, — сквозь слёзы произнесла девушка. — Я не могла это так оставить, я боялась потерять тебя.
В этой темноте я видел только Милену и её дрожащие руки, покрытые ссадинами, которые я смог заметить только сейчас. В этой темноте больше ничего не было, кроме нас двоих. В этой темноте не было ничего естественного, как и во мне. Ведь эта темнота была создана Миленой, как и я.
— Поздно, Милена. Вернув меня, ты обрекла быть единственным живым пугалом в этом мире. Теперь я один должен нести это бремя.
Ведь если так подумать, то все живущие на этом свете люди для меня мертвы, потому что мы разные. Эти люди и этот мир не для меня. Милена, пытавшаяся меня спасти, обрекла меня на эту участь. И единственное, что я сейчас могу — это уйти отсюда. Я знаю, что откуда-то приходят люди. Я знаю, что они не злые, как говорила Милена. Осталось только понять: куда же мне пойти.
Намерение II
В тот вечер шёл дождь. Вот прям как из ведра. К счастью, я был в своём большом доме. Фонари вокруг потухли, видимо, вода как-то попала на свечи. Но ничего, я не боялся. Дома ведь свечи продолжали гореть. А если бы и потухли, зажег бы новые, в подвале ещё ящик таких.
Одному в большом доме иногда бывает жутковато. Особенно в такую погоду. Но я знаю как наслаждаться любой погодой. Пара книг у камина да бутылочка виски согреют в любое время.
Вот и этим вечером я тихо читал книгу и медленно наслаждался огненным напитком, как вдруг я осознал, что весь лёд растаял. Пришлось встать и пойти за добавкой, ведь пить виски безо льда — преступление.