— Несомненно, — тихий ответ был как отмашка на старт. Гермиона поднялась на цыпочки и потянулась за поцелуем. Решила попросить поцелуй так же, как совсем недавно просила объятий. И Северус снова пошёл ей навстречу.
Поцелуй получился осторожным, нежным и неуверенным. Может оттого, что инициатива исходила не от Снейпа?
— Ну же, Северус, — проявила нетерпение Грейнджер. — Я так мечтала о нашем поцелуе. Настоящем поцелуе в губы.
Она мечтала…
Видимо, этого знания и не хватало Северусу для уверенности в правильности своих действий. Уверенности, что теперь она его не оттолкнёт, не испугается его порывов, его стремлений, его страсти, объятий, поцелуев и… желания.
— Как-нибудь расскажи мне о своих мечтах, — ладони Снейпа переместились из-за спины Гермионы на её щёчки. На сей раз поцелуй был не менее нежным, но в нём чувствовалось желание и уверенность. Недостаток опытности Гермионы вполне компенсировало умение Северуса. Гермиона и не заметила, как стала растворяться в поцелуе. Ей было хорошо и приятно, а в голове билась только одна мысль: «Ещё!».
Северус же напротив, весь напрягся, стараясь уловить малейшие изменения в поведении Гермионы. Малейшее напряжение с её стороны — и он найдёт в себе силы остановиться. Но Гермиона вся расслабилась и лишь теснее прижималась к нему. Она настойчиво старалась продлить поцелуй. Северуса эта настойчивость позабавила, а её яркое желание продолжать начатое — успокоила. Она тоже этого хотела. И не просто на словах. Словами обмануть можно, а вот реакцией тела — нет. Гермиона хотела его объятий, его поцелуев, его внимания и ласки. Она хотела его.
Северус разорвал поцелуй, но лишь затем, чтобы перевести дух, остудить себя и заглянуть в подёрнутые дымкой неги глаза Гермионы. Чувство времени подсказывало, что ещё минут пятнадцать у них в запасе есть, но с такой настойчивой «ученицей» Северус рисковал утратить желание куда-либо идти вообще. Ему было сейчас слишком хорошо. Настолько хорошо ему не было уже Мерлин знает сколько времени.
— Ещё, — просьба из тех, на которые так трудно отказать. Но Северус нашёл в себе силы.
— Обязательно, — короткий поцелуй в манящие губы, чтобы не потерять хлипкое самообладание. — Сколько захочешь, но после того, как вернёмся.
***
— Неужели ты передумала? — ледяной взгляд, полный пренебрежения, окатил Пэнси Паркинсон, едва она ступила на ковёр в гостиной Малфой-мэнора. — Осмелела, раз пришла через камин в разгар дня? Уже не боишься Нарциссы?
— Я никого не боюсь, — ухмылка вышла что надо. Для высокомерной аристократки — в самый раз. — Мы не закончили с тобой то, что начали, — соблазнительная походка и ладони, очерчивающие рельефы женского тела, громче слов объясняли, что именно имела в виду Паркинсон.
— Неужели твой новый ухажёр тебя не удовлетворил? — интонации старались уколоть, а похотливый взгляд оглаживал тело и распалял желание. Люциус прекрасно был осведомлён о том, как, кому и что надо говорить. Голос был его секретным оружием, и Малфой не стесняясь им пользовался.
— Он не успел, — двусмысленно ответила Пэнси, ни словом не солгав, но и не выдав всей правды. — Но ты же не бросишь меня в таком положении? Поможешь мне?
Практические равные по мастерству противники схлестнулись с поединке двояких по смыслу фраз и телодвижений. Каждый из собеседников старался переиграть соперника, добиться своего, но не грубостью, не силой, а хитростью. Они же не гриффиндорцы, которые говорят в лоб и прут напролом.
— Ты решила вернуться, или просто напоследок получить удовольствие? — полюбопытствовал Малфой.
— Это так важно? — Паркинсон не желала отвечать на этот вопрос, хотя она над ним уже подумала раньше. Нет, возвращаться к роли игрушки она не собиралась, но да — она хотела насладиться тем, что Люциус умел делать безукоризненно. Он просто божественно умел дарить наслаждение. Но всё же это качество не делало его свободным, в смысле, менее женатым.
Устроившись на подлокотнике кресла, в котором сидел лорд Малфой, Пэнси принялась пальчиком правой руки рисовать на камзоле мужчины замысловатые узоры. Она ждала, откликнется ли бывший любовник на её просьбу или прогонит.
Люциус медлил. Не отталкивал, но и сам практически ничего не делал. Он всего лишь приобнял Пэнси за талию, но на этом и остановился, будто тоже чего-то ждал.
— Скажи, Люциус, у тебя много друзей? — Пэнси продолжала свои нехитрые ласки, правда теперь уже ладошка пробралась под камзол. Проворным пальчикам ничего не стоило расстегнуть пуговицы, и вот теперь от красивого мужского торса её отделяла лишь ткань шёлковой рубашки.