Северус изо всех сил старался не терять над собой контроль. Пока ещё рано отдаваться во власть эмоций, чувств и инстинктов. Удостоверившись, что Гермиона, наконец, расслабилась, он провёл дорожку поцелуев по шее вниз, к плечу, а потом — вверх, но не обратно, к губам, а к ушку.
Ты меня очаровала,
Хоть со мной и было сложно.
Тёплым взглядом приласкала,
Намекнув, что всё возможно,
Если ты кому-то дорог,
Если есть за что сражаться.
Тёплых чувств незримый полог
Подтолкнул с тобой связаться.
Гермиона расслабилась в надёжных, сильных руках своего теперь уже супруга и наслаждалась его низким, бархатным голосом. Тихие слова сплетались в приятные по смыслу фразы, и она не сразу поняла, что Северус начал привязывать её к своему роду.
Я готов тебе доверить
Сердце, честь семьи, дом, душу,
Все тебе открою двери.
Снейпов род зовёт, послушай.
Поправ логику, Гермиона действительно прислушалась. Помимо слов Северуса она не услышала ничего. В комнате не было даже часов, чтобы нарушать тишину. Так что, кроме голоса мужа, Гермиона услышала только стук его сердца. Хотя, скорее она его почувствовала, ведь сидела прижавшись к нему. И это показалось ей очень важным. Настолько, что она положила свою ладонь на его грудь. Северус тут же накрыл её ладонь своей. Может, для ритуала это было и не нужно, но отчего-то это казалось важным и правильным.
Через годы и сквозь время
Ветви длит мой род и корни.
Примешь ли ты рода имя?
Снейпом станешь ли покорно?
Предлагает род защиту,
Мудрость поколений, силу.
Пред тобой дверь в род открыта.
Ты рискнёшь?
— Конечно, милый.
Ответ Гермионы вписался в заклинание-привязку как нельзя лучше. Северус замолчал, улыбнувшись уголками губ, когда руны вокруг кресла, в котором они с Гермионой сидели, вспыхнули голубым. Ответ Гермионы нашёл отклик.
Буквально на мгновение он позволил себе расслабиться и закрыть глаза. Всё же заклинание отняло довольно много сил. И тут он почувствовал, как Гермиона коснулась его лица пальчиками: прошлась лёгкой лаской по щеке, дойдя до подбородка, потом провела дорожку по носу и хотела коснуться губ, но они вдруг зашевелились, нараспев проговаривая текст той привязки, которую написала она сама.
За годы учёбы Гермиона уж привыкла к звучанию латыни, но, всё же, она не стала родной. Северус старательно воспроизводил текст, написанный несколько дней назад его теперь уже супругой. Звучало красиво. Даже если не знать значения слов, насладиться можно было бы кружащимся ритмом и тянувшимися чуть дольше привычного гласными. Отчего-то Северусу казалось, что всё это очень подходит Гермионе. Его Гермионе, которая вдруг стала ему вторить, с той лишь разницей, что заменяла «ты» на «я» и «тебя» на «меня» соответственно.
Голоса сплелись воедино, наполняя пространство звуками и магией. Текст заклинания-привязки Гермиона, пока составляла, выучила наизусть, так что в нужный момент так же на латыни произнесла фазу согласия. Сияние рун вокруг кресла, которое до сих пор не угасло, стало ярче и потянулось лучами-нитями к тем, кто сейчас находился в круге. Северус читал о ритуале, но там было мало конкретики о том, что и как именно будет происходить. Поэтому он наравне с Гермионой сейчас с любопытством наблюдал за самопроизвольно переплетающимися нитями. Наверно, это и есть физическое воплощение привязки.
— Щекотно, — хихикнула Гермиона, когда голубые нити стали подниматься по их ногам, постепенно опутывая и переплетаясь, перескакивая с Гермионы на Северуса и обратно. Ощущения давления не было. Можно было свободно поднять руку или подвигать ногой. Любопытно, что при этом голубые нити никуда не перемещались, а оставались там же, где и были, словно приклеенные. Добравшись до макушек, нити вдруг исчезли, но над сидящими в обнимку волшебниками вспыхнул прозрачный голубой купол, который начал постепенно расширяться, будто растягиваясь по комнате.
— И что дальше? — Гермиона перевела растерянный взгляд на Северуса.
— Дальше мы с тобой постараемся сделать невозможное.
Северус поудобнее перехватил Гермиону и поднялся из кресла. Переместив их обоих на кровать, на этот раз он сам стал инициатором поцелуев. Неторопливо, вкладывая весь свой опыт, Спейп приоткрывал перед Гермионой завесу любовной «игры».
Северус осознавал, что ему выпала честь стать у Гермионы первым мужчиной, тем, кому было позволено зайти так далеко. И лишь от него сейчас зависело: получит ли он после первой брачной ночи женщину, которая будет с радостью делить с ним не только жизнь, дом и лабораторию, но и постель, или же для Гермионы их акты любви станут не более чем исполнением супружеского долга. Всё это было в его власти. И второй вариант Северуса абсолютно не устраивал.