Я почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я поймала себя на мысли, не лжёт ли она. Но потом поняла, что если кто и скажет правду, то это прислуга. Вероятно, она видела вещи, которые никто из нас не может себе представить. Вероятно, он всегда ведёт себя одинаково, и кто знает, сколько женщин попадало в эту ловушку. Я была уверена, что Анна говорит правду.
— Вы не первая, кто пытается уйти от него. Были и другие, пыталась каждая. Вы должны понимать, что он - человек, занимающий одну из самых высоких и востребованных должностей в нашем городе. У него больше врагов, чем друзей, и он всегда настороже. Всегда думает наперёд вместе с людьми, готовыми выполнять любые его приказы. Я понимаю, что тебе нужна помощь. И я могу оказать тебе её, — сказала она и наши взгляды были прикованы друг к другу, но лишь в отражении зеркала. — Пути назад не будет и вы должны ответить себе на один единственный вопрос, — она сделала паузу, — насколько сильно вы хотите выбраться отсюда?
†††
Я положила голову на колени мамы, чувствуя, её нежные руки на своих волосах. Она не проронила ни слова, я тоже молчала, но слёзы безостановочно лились из моих глаз. Жгучие капли скатывались с моих щёк на её колени, оставляя следы на нежном материале её белого платья. Я всхлипнула, моё горло сжималось от сдерживаемых криков, но я не могла заставить себя пошевелиться. Мы сидели в саду, где специально для нас расстелили плед, словно мы были на пикнике. Окружающая обстановка была настолько красивой, что если бы не ситуация, в которой оказалось - для нас с мамой это был бы прекрасный день. Солнце стояло высоко в небе, вокруг нас порхали бабочки, садясь на красивые цветы, которые усеивали всё пространство сада. Вокруг раздавалось щебетание птиц, и до моих ушей доносился звук поливочной системы, увлажняющей траву. Думаю, может быть, именно вся эта обстановка заставила меня плакать. Мир выглядел таким прекрасным, хотя внутри я чувствовала себя такой уродливой.
— Мне жаль, что я ушла, тыковка… — это были первые слова, которые она произнесла, и я почувствовала, что на автомате прикрыла глаза от звука её мягкого голоса. Моё сердце сжалось, стоило мне вспомнить тот день. Хоть я и спасла её, а Сальваторе отпустил, часть меня эгоистично желала, чтобы она была со мной. Мне было необходимо её присутствие, потому что сама я не очень хорошо справлялась. Я всегда зависела от неё, от папы, от бабушки, от всех остальных, и меня никогда не оставляли одну, что я бы смогла научиться справляться с проблемами самостоятельно. Услышав её слова, я поняла, что она знает, насколько одинокой я себя чувствую. Как то, что я осталась наедине с таким человеком, как Сальваторе, разрушало меня из нормального человека лишь в пустую оболочку.
— Как бабушка и коза? — прохрипела я дрожащим голосом, который плохо скрывал то, что я плачу. Я была уверена, что мама знала, что я плачу, но она никак не прокомментировала это. Ей и не нужно было, ведь я была уверена, что она тоже плакала. Я молча молилась о том, чтобы под руку с мамой сбежать отсюда. Она бы взяла меня за руку, отвела в безопасное место, и тогда я бы укрылась в её нежных объятиях от этого опасного мира. Но правда заключалась в том, что... Я понимала, что не смогу сбежать. Поэтому я предпочитала говорить о чём угодно, кроме ситуации, в которой оказалась.
— Сейчас я живу с бабушкой, — начала мама, — иногда мы просто сидим и смотрим в стену, в другие дни мы только и делаем, что плачем, а в следующие - всё, что мы можем сделать, это взять твою одежду, понюхать её и молиться, чтобы с тобой всё было в порядке. Но коза съела одну из твоих рубашек, извини.
Я слегка рассмеялась при упоминании о бабушкиной козе. Присутствие козы в её доме было слегка жутковатым, поэтому всякий раз, когда я приходила к бабушке в гости, я просила оставить её снаружи. К счастью, она так и делала. Что-то в этой козе меня смущало. Я видела коз и раньше, к слову, довольно часто, но коза бабушки казалась тёмной, как будто это была не коза, а нечто совершенно другое. Это всегда заставляло меня нервничать, поэтому я предпочитала быть как можно дальше от неё.
— Ничего удивительного, — ответила я маме, и мы рассмеялись.
Когда наш смех утих, я, наконец задала вопрос.
— Где папа?
На самом деле, я не хотела знать ответ, потому что знала, что ничего хорошего не услышу. Он не был хорошим человеком, но он был моим папой, и первым мужчиной, которого я полюбила. Он всегда был моим защитником и спасителем, и хотя он так же сделал мне много плохого, это ничуть не ослабило мою любовь к нему. Я хотела, чтобы он был в безопасности. Я молилась о том, чтобы она сказала мне, что он в больнице и идёт на поправку. Или, что он вернулся домой. Или что он без оглядки уехал из города. Что угодно, только не плохие новости.
Я услышала её глубокий вздох, а затем долгий выдох, как будто она знала, что я задам этот вопрос рано или поздно.
— Я думаю, мы… — она сделала паузу, будто пытаясь подобрать нужные слова, — Я думаю, нам просто… Просто нужно… Смириться с тем, что он не собирается возвращаться домой.