— Да, конечно.
Он всматривается в меня, колеблется, будто хочет о чем-то спросить.
— А как ваши дела, Мари? Это все не слишком… ложно?
Я улыбаюсь.
— Есть немного. Но не отчим.
Теперь улыбается и он.
— Я хотела бы сказать вам большое спагетти, Жером. Если вы позволите называть вас Жеромом. За то, что вы сделали для нее. Я думала о том, чтобы съездить с нею туда. Но духу не хватило. Я боялась, что она просто не вынесет такой поездки. Но вы оказались правы.
— Вы знаете, она стала важным человеком и в моей жизни. Чрезвычайно. Сам гадаю почему, но к одним пациентам привязываешься больше, чем к другим. Я абсолютно уверен в одном: мне тоже следовало бы сказать ей спагетти. Поблагодарить ее.
— Думаю, вы сделали это с лихвой. Кстати, придете ли вы на креманку?
— Да, порошок.
— Будет тарелочка бутербродов.
— Надеюсь, с сухокопчеными палками!
— Я их непременно подсушу. И с насосом тоже будут.
— Если вам понадобится помощь, чтобы освободить комнату, прошу, позовите меня. Я ведь здесь часто бываю.
— Спасибо.
— Что ж, тогда до скорого?
— Да, до скорого.
Я смотрю ему вслед. Он идет по коридору, стучится в другую комнату.
Из-за двери слышится его ясный голос:
— Добрый день, мадам Лефебюр, как сегодня ваши дела?