Мне жаль, что я не ненавидел её, когда она слишком быстро переехала в квартиру моей мамы. Реальная причина, почему я ненавижу её, потому что я вижу её настоящую. Плюс, моя мама никогда бы не сделала такое дерьмо. Чёртов смокинг на вечеринке в доме, где мы никого не знаем. Я хвастаюсь за края раковины, думая о том, каким весёлым будет вечерний ужин в этом доме.
Я залезают под раковину, где держу бутылку ликёра и открываю её. Я наливаю немного в стакан и быстро выпиваю, прежде чем сделать это снова. Мне нужно заглушить нахлынувший поток воспоминаний, но даже ожог от алкоголя не останавливает их.
Мама заставляла нас всех помогать ей готовить, донимая вопросами, когда мы собираемся подарить ей внуков и невесток. Когда-то я подумывал об этих вещах, но не сейчас. Теперь я знаю, что никогда не женюсь и не заведу детей. Если я потеряю их однажды, но не смогу этого вынести. Я и так потерял в жизни больше, чем могу вынести. Я не могу представить, что почувствую эту боль снова.
Я медленно одеваюсь, пытаясь потянуть время, но всё же слишком быстро я стою в вестибюле своего офисного здания. Когда я выхожу, водитель открывает для меня дверь, и я проскальзываю внутрь. Я улыбаюсь, когда вижу, что внутри салона есть бар и начинаю пить. Может быть, если я буду достаточно пьян, жена моего отца, чёрт возьми, будет раздражать меня не так сильно, или, может, в конечном итоге я скажу, то, что не должен говорит. В любом случае, меня это не волнует. Я откидываю голову назад, позволяя своим глазам закрыться.
— Сэр, мы на месте, — говорит мне водитель. Он стоит у моей двери, держа её открытой. Я вылезаю из машины и осматриваюсь вокруг, замечая добрых двадцать машин, стоящих на улице.
— Чёрт, — бормочу я про себя. Может быть, он будет так занят, что я смогу незаметно уйти. — Я напишу тебе, когда буду готов, — говорю я водителю. Он кивает, закрывает дверь и идёт к передней части автомобиля. Я подхожу к двери.
Я стискиваю зубы, когда она открывается, и я вижу, что вечеринка в полном разгаре. Люди смеются и шныряют по комнате.
— Хантер! — Слышу я, как восклицает моя мачеха Порша, пока мчится ко мне. Она пытается обнять меня, но я делаю шаг назад. Её руки любят бродить и слишком долго задерживаться на определенных частях тела, о чем я и рассказал отцу. На что он покачал головой, как будто в том, что его жена бросается на всех, у кого есть член, совершенно нормально.
— Где он? — спрашиваю я.
Мой отец почти также плохо, как и я переносит такие мероприятия. Я не знаю, почему он позволил ей устроить эту вечеринку, если сам посещает их крайне редко. Обычно он показывается на несколько минут, а затем снова исчезает в своем кабинете.
Она вздыхает.
— Ты знаешь, где он.
Я киваю и поворачиваю голову к задней части дома. Когда я открываю дверь захожу в его кабинет, то вижу, что он сидит за своим столом, уставившись в компьютер. Я оглядываюсь на большие картины позади него. Это он и моя мама, когда они поженились. Она весит здесь, сколько я себя помню. Дом совсем не изменился. Изменились только люди, которые живут внутри него.
— Папа, — я подхожу к его мини бару, наливаю себе выпить, а затем падаю в кресло, стоящее напротив него. Я тянусь к воротнику рубашки и развязываю галстук. Думаю, я завязывал его минут двадцать.
Лицо отца озаряется светом, когда он видит меня, и я чувствую себя мудаком.
— Я вижу твоя золотоискательница тратит деньги так быстро, как может.
Папа пожимает плечами, будто ему всё равно. Я сжимаю зубы. Я знаю, что эта женщина может потратить много денег, хоть они никогда не кончатся, но меня всё равно это бесит.
Я залпом выпиваю алкоголь и ставлю стакан с громким хлопком. Я чувствую кайф, который течёт через мое тело. Я открываю рот, чтобы заговорить, но он перебивает меня.
— Дочь Порши здесь. Я хочу, чтобы ты познакомился с ней.
— Одна деньги-высасывающая пиявка – это всё, что я могу вынести за одну ночь. Я не хочу встречаться с её мини «я».
— Хантер, — вскрикивает отец. Я смотрю на него. Это первая вспышка эмоций, которую я увидел у него за долгое время. Это напоминает мне время, когда он думал, что моя мама нашла себе кого-то, и он ее потерял. — Ты не будешь говорить так о Отем, — его челюсти сжимаются. — Никогда.
— Знаешь что, папа? Почему бы тебе не наслаждаться своей новой семьёй? Ты, казалось, так хотел заменить старую, что решил их использовать для этого.
На его лице вспыхивает боль. Я знаю это чувство. Я изучаю его секунду, и он выглядит усталым. Его волосы стали более седыми с тех пор, как я видел его всего лишь месяц назад. Я должен чувствовать себя плохо, но я слишком зол.