— Как куда? В школу конечно.
Вообще у Лыбы была дурацкая привычка сперва отвечать вопросом на вопрос, а уж затем сказать действительно то, что требуется. Но это, скорее, было больше забавным, чем раздражительным. С Лыбой мы познакомились во время переправки на Сахалинское направление. Силы Юсако готовили полномасштабное наступление на остров, приготовив свои Третью и Четвёртую стрелковую армию. Нам обоим по восемнадцать лет, оба добровольцы и оба не являемся носителем сил. Что из перечисленного послужило толчком в направлении к становлению нашей дружбы я так и не понял.
— До сих пор не привык? — Заулыбавшись спросил Лыба.
Мы несли пост на смотровой вышке, которая была направлена на выявление ДРГ противника в прибрежной зоне. На высоте холодный ветер ещё больше меня убеждал в том, что жить в этом месте невыносимо. Завывающий гул с резкими порывами старался вероломно уничтожить каждую оставшуюся драгоценную частицу моего тепла.
— К этому невозможно привыкнуть. — Ответил я, ещё больше пытаясь углубиться в тёплый бушлат. После очередного порыва ветра мне пришлось присесть, чтобы спрятаться от него за тонкой, дрожащей на ветру, перегородкой.
— Ха. Наверное, но если ты только не родился в этом регионе. Ты сам-то откуда? Фамилия и имя, вроде, не здешние. — Наклонившись вниз, задал вопрос Лыба.
— Хороший вопрос, Лыба. Только вот ответа я не знаю. Я себя помню лет с четырёх, когда стал жить в кадетском корпусе города Лэндпауэра. Кто-то из руководства мне пытался объяснить, что теперь я будут жить с ними, родители мои уехали по очень важному заданию, в иной раз говорили, что мои родители бросили меня, а самому мне оставалось только гадать, что же произошло в действительности.
— Мда-а-а-а. — Протяжно ответил Лыба, выпустив из лёгких огромные клубы пара. — Вроде как, у тебя какая-то скандинавская фамилия. Ну это я так думаю.
— Значит мои предки — перебежчики из Нотендаля. — Моя интонация показалась мне чуть более безразличной, чем я того хотел. Холод сковывает эмоции. — А ты, Лыба, у тебя есть родители?
— А как же? — С удивлением начал он. — Батьки, правда, уже нет. Болезнь погубила его. Мать осталась с братом дома. Брат тоже порывался со мной уйти на фронт, но ему только шестнадцать лет, комиссия забурила.
— Зато за матерью присмотрит.
— Да-а-а-а. — Задумчиво ответила Лыба. — Тебе не кажутся странными волны?
Я приподнялся, чтобы выглянуть из-за борта вышки, но ледяной ветер тут же загнал меня обратно.
— Нет, а что в них странного?
— Не знаю.... Они какие-то одинаковые. Я вижу одну и туже большую волну уже третий раз.
— Лыба, как волны блядь могут быть одинаковыми? — Спросил я его, недоумевая от его слов.
— Трудно объяснить. Я будто бы вижу одно и то же видео, которое каждый раз включают заново. Да и солнце уже долго на одной месте стоит.
— А вот про солнце поподробнее?
— Ну, оно уже должно быть в зените, а до сих пор висит перед глазами, как и два часа назад. — Сказал Лыба, указывая на солнце рукой.
— Погоди-ка, это подозрительная херня. — Сказал я, нащупывая рукой рацию.
— Главный, это Вышка один, разрешите доложить о подозрительной ситуации?
— Вышка один, это Главный. Что у вас? — Послышался грубый мужской голос с помехами.
— Как бы это глупо не звучало, но перед нами повторяющееся изображение окружающей нас местности, вода, волны и солнце. — Доложил я, чувствуя себя глупым.
Больше десяти секунд до нас не доносился ответ, пока рация не прервала молчание с неожиданным предложением.
— Вышка один, это Нерпа один, получил информацию от Главного. Произведите несколько выстрелов по воде.
— Несколько — это сколько?
— Вышка один, разрядите два полных магазина по всему сектору обстрела.
— Нерпа один, вас понял.
Я убрал руку с рации и вскинул оружие, сказав Лыбе, чтобы он делал тоже самое. Через секунду раздались грохочущие выстрелы, раздувая синеватое облако пороховых газов. Пули улетали в направлении выстрелов, но следов попадания в воду или камни так и не возникали. Они словно пропадали в пустоте.