Я первый раз сформировал снаряд, не особо осознавая, что делаю. Снаряд получился размером с шар для фитнеса и вылетел с достаточно малой скоростью в сравнении с текущими моими показателями. Где-то 100-120 метров в секунду.
Из-за огромных размеров снаряда и его малой скорости он не смог пробить полицейского насквозь, а врезался в него словно яростный бык или носорог. Тело полицейского резко устремилось вверх, ударилось об балки перекрытия крыши и издало отвратительный треск.
Мёртвым грузом, как набивная игрушка, тело впечаталось в пол. Оно было больше похоже на пластилиновую фигурку человека, потому что изогнулось под неестественным углом — копчик почти доставал до затылка. Позвоночник сломан пополам.
Похоже, что у раненного полицейского не было шансов выжить. Струйка крови сменилась мощным потоком, который формировал лужу под ним. Бедолага даже не сумел вызвать подкрепление, потому что первые две минуты пребывал в шоке от увиденного, а после так ослаб, что был не в силах использовать рацию. Да и мы не стремились помочь мерзкому ублюдку, который хотел убить нас.
Шон помог мне встать. Я ёжился от боли, кровь капала с лица, дубина рассекла мне бровь над левым глазом. Адреналин постепенно слхлынул, обнажив мой пронизывающий страх. Я испугался, что истеку кровью, но артерия была цела, крови было совсем немного. Пуля застряла в кости, нужен врач, чтобы её достать и наложить гипс. Но к кому могут пойти два беглых подростка, которые две минуты назад держали в плену семью современных рабовладельцев, а после безжалостно убили отряд полицейских?
Шон на плечах дотащил меня в район трущоб между северным и западным районами Грейстауна. К тому времени мне хотелось вырвать ногу руками, чтобы боль ушла. Шон, как никто другой, понимал, что я сейчас испытываю. Он терпел мучения от Тадеуша десять лет. За это время он покрылся шрамами и рубцами с ног до головы. После очередного избиения Шона, Тадеуш вызывал доктора, чтобы тот подлатал Шона и он мог продолжить работу в шахте.
К этому доктору мы и направились. Тадеуш называл его Скальпель. Скальпель имел силы Синтеза и Манипулятора. Он синтезировал человеческую ткань и некоторые органы, а с помощью силы манипулятора мог применять что-то вроде местной анестезии, заставляя человека не чувствовать боль на определённом участке тела.
Грёбанный Тадеуш всегда говорил Скальпелю, чтобы тот не применял анестезию. Он наращивал Шону костную ткань и затягивал раны на живую. Первые несколько лет Шон орал от боли, как дикое животное, попавшее в капкан, перегрызая себе лапу, чтобы сбежать и выжить. Позднее я перестал слышать его крики, когда этот ебанутый целитель занимался своим делом.
После десятилетней практики заживления ран без анестезии Шон стал крайне невосприимчивым к боли, но я даже представить не мог состояние его психического здоровья. Я не считаю, что он переступил черту с Новаками. Я бы выбрал для них смерть, но видимо Шон думал иначе. В любом случае, я поддерживал и уважал его выбор, как тогда, так и все последующие решения, а он в свою очередь делал тоже самое для меня.
Когда мы прибыли в «больничку» Скальпеля, то он оказался крайне не сговорчивым. Шону пришлось немного подбодрить его, но и тогда Скальпель отказался помогать. В очередной заход Шон осознал, в чём причина нежелания Скальпеля помогать. Из-за употребления шлака Благодати, местного наркотика, Скальпель утратил контроль над своими силами. Сила Синтеза была непредсказуемой, поэтому из под его пера выходили омерзительные работы. Вместо шрамов и рубцом от лечения появлялись опухоли и язвы.
Перспектива быть ещё больше искалеченным, чем сейчас была крайне удручающей. Поэтому мы подбодрили Скальпеля ещё немного и он выдавил из себя информацию о том, что у него есть новая «помощница».
Помощницей оказалась Эмили. Только на тот момент ей было 11 лет. Большие голубые глаза смотрели на нас из под грязной копны волос. Она сидела в маленькой клетке, привязанной верёвкой к металлической трубе. По всей видимости она тут находилась не первый месяц. Маленькая девочка, вся в грязи, истощенная и беспомощная. Но в её глазах не было ни капли страха или отчаяния. Это вызвало недоумение. Взгляд взрослого сильного человека у маленькой девочки в клетки на цепи.
Мы незамедлительно вызволили её, нашли какую-то более-менее чистую и пригодную одежду. Она сказала только одну фразу, которая врезалась в наши головы и отпечаталась в памяти навсегда, наравне с лицами родителей, сестры, своих самых счастливых и несчастных моментов в жизни. Отпечаталась одна фраза маленькой беззащитной девочки: — «Я лишь хотела помогать людям».