Изумленный царь со всех ног побежал к своему умершему брату. И о чудо! До сего мгновения недвижимый брат, словно пробудившись ото сна, раскрыл запечатанные смертью уста и начал настойчиво просить:
– Брат, если ты меня любишь, прошу тебя об одном: продай мне дворец, который на небе построил тебе христианин Фома.
Царь выслушал его, понял смысл его слов и убедился, что Фома – сущий апостол Божий, и Бог, Которого он возвещает, поистине благ и человеколюбив. Душа его просветилась лучами веры, и он ответил:
– Брат, я не могу продать тебе этот дворец, ибо приобрел его не так просто. Лучше я сохраню его за собой, а тебе отдам искусного строителя, который Промыслом Божиим жив и здоров, и он для тебя построит такой же.
Тогда было повелено привести заключенного. Фому освободили из-под стражи и от уз. Когда апостол вошел, оба брата упали ему в ноги и попросили простить их беззаконие против него, ибо совершили его по неведению. Они велели ему провозглашать по всей стране прежде неведомого Бога и повеления Его, чтобы им провести оставшиеся дни своей жизни в согласии с волей Его и сподобиться вечных незримых благ, образы и явления которых его брат удостоился лицезреть еще при жизни.
Апостол Фома выслушал их с изумлением и удивился глубине Божественного Промысла. Тотчас же он поблагодарил должным образом Бога и просветил царственных мужей в христианской вере, потом покрестил их во имя Отца и Сына и Святого Духа, как и бесчисленное множество других индийцев, уверовавших в Бога после того, как они увидели произошедшее чудо.
Г. Из Патерика
Как-то один старец отправился в город продавать свои изделия и присел отдохнуть у дороги возле ворот богача, бывшего при смерти. И так он сидел, как вдруг увидел черных коней и черных всадников на них с горящими головнями в руках, внушавших ужас. Они подъехали, оставили коней у ворот и вошли в дом по одному. Когда больной увидел их, закричал во весь голос:
– Господи, помилуй меня и помоги!
Приезжие сказали:
– Почему же ты не вспоминал о Боге до заката солнца твоей жизни? Ведь когда свет дня сиял, ты не просил Его о помощи? А теперь у тебя уже нет никакой надежды, и даже утешения ты не узнаешь, – и они силой вырвали из него несчастную душу и покинули дом.
Д. Из святого Ефрема
Братья, великий страх охватит нас в час смерти. Ибо пройдут перед душой в час разлучения с телом все дела, которые она совершила и в дневное время, и в ночное, благие и лукавые. И ангелы будут торопить ее, чтобы она скорее выходила из тела. Душа грешника, видя свои дела, со страхом будет расставаться с телом. Ангелы повелят ей скорее собираться, а она, со страхом вспоминая содеянное, обратится к ним:
– Дайте мне хотя бы еще часок и потом я выйду.
Но они ответят ей:
– Ты сама продала нас в рабство (греху). Поэтому сейчас мы вместе с тобой пойдем на Суд Божий.
В страхе и скорби она оставит тело, чтобы предстать перед престолом Божиим и вечным Судом.
Е. Из Патерика
Старец рассказывал об одном брате, который хотел уйти в анахореты, но его не отпускала родная мать. Тем не менее он не оставлял своего намерения и говорил: «Хочу спасти свою душу». Мать долго уговаривала сына, но, будучи не в силах удержать его, наконец, отпустила. Удалившись и сделавшись монахом, он в беспечности проводил свою жизнь. И вот сначала умерла его мать. А вскоре и он тяжело заболел и в исступлении был восхищен на Суд, где встретил свою мать среди осужденных. Когда мать увидела его, то в изумлении воскликнула:
– Что я вижу, сын мой? И ты здесь среди осужденных! Где же твои слова, которые ты говорил: «Хочу спасти свою душу»?
От смущения он поник головой, не зная, что ответить. И тут он услышал Глac:
– Возьмите его отсюда.
Тотчас он очнулся от видения, рассказал всем о том, что видел и слышал, и искренне прославил Бога за то, что Он всеми средствами помогает спастись грешникам.
Поправившись после болезни, брат ушел в затвор ради своего спасения. Он каялся и оплакивал свои прежние грехи, которые он творил по нерадению. И его раскаяние и плач были настолько сильными, что многие просили сделать хоть небольшое послабление, опасаясь, как бы чрезмерный плач не нанес бы ему (непоправимого) вреда. Но он оставался безутешен.
– Если я не мог вынести материнского упрека, – говорил он, – то в день Суда как вытерплю позор перед Христом, святыми ангелами и всеми творениями?