Джей с любопытством смотрел на нее, думая, что она чувствует смущение, не зная, чего от нее ждут.
– Смотри внимательно, Дженни, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты просто влюбилась в одно из них, прежде чем ты скажешь да.
– Они все такие чудесные. Я даже не знаю.
– У вас длинные пальцы, – заметил продавец, – вам подойдет камень продолговатой формы. Не каждая женщина может носить его.
Джей взял одно из колец.
– Бледно-голубой? Мужчина кивнул.
– Очень, очень красивый, мистер Вулф.
Джей знал толк в бриллиантах. Он, должно быть, покупал их своей первой жене, Филлис. Девушке без прошлого, которое надо скрывать. Подходящей жене для такого человека, как он.
– Примерь вот это, Дженни.
Она уговаривала себя: ради Бога, побольше чувства.
– О, оно великолепное, Джей. Просто великолепное. Кольцо легко скользнуло ей на палец.
– Поднесите руку к свету, – порекомендовал продавец.
Кольцо переливалось всеми цветами радуги, но все же огонек на ее руке был белым, как солнечный луч, сверкающий в небе, отражаясь в голубой воде, превращает все в белое, в серебряное и белое.
– Ну, что ты думаешь? – спросил Джей.
Оно было слишком дорогим! Если бы оно стоило поменьше, может, она не чувствовала себя такой подавленной.
– Тебе не кажется… что-нибудь поменьше будет лучше? – спросила она.
– Почему? Ты думаешь, оно выглядит вызывающе?
– Нет, но…
– Ты именно так и думаешь. Я уже знаю тебя. Но и ты меня знаешь. Я бы не заставил тебя носить что-нибудь вызывающее. Размер как раз твой. Теперь померь другие.
Она подчинилась, держа руку, пока примеряли одно кольцо за другим. Какая жалость, что она не испытывает никаких чувств в такой момент!
Теперь Джей, понимая ее смущение, сам стал выбирать.
– Бриллиант грушевидной формы менее всего подходит, – сказал он, и продавец согласился.
Двое мужчин совещались. Желтый бриллиант был показан и отвергнут, так как был круглый. Выбор сузился до овального и двух колец в форме изумруда. Продавец положил их вместе. Две пары глаз вопросительно смотрели на Дженни.
– Я в полной растерянности, – прошептала она.
– Ты хочешь предоставить это мне? – спросил Джей.
Она попыталась выдавить из себя улыбку.
– Выбирай ты. Ведь именно ты будешь чаще смотреть на него, например, за обедом.
Так было выбрано первое кольцо в форме изумруда. Затем было отложено обручальное кольцо с бриллиантовыми капельками, достаточно узкое, чтобы носить на том же пальце; после этого Джей выписал чек, который Дженни не видела, и они вышли на улицу.
– Все хорошо, Дженни, да? Ты счастлива, дорогая?
– Ты же знаешь, очень.
– Ты была такой спокойной.
– Я была смущена. Мои пальцы перепачканы чернилами. Разве ты не заметил?
– Ну и что? Признак честного труда, только и всего. – Он рассмеялся. – Я не сказал тебе. Я не буду сегодня ночевать дома. Дети останутся с родителями Филлис. Сегодня день рождения их дедушки. Так что у тебя будет ночной гость. Надеюсь, ты не против.
Она почувствовала, как желание поднимается в ней. У них было так мало ночей, когда они могли оставаться вместе. Она не ответила, только взглянула на него, и взглядом все было сказано.
– Моя Дженни, – произнес он.
Они быстро спустились по улице, потом свернули к восточной части города. С наступлением сумерек становилось холоднее, в воздухе кружились снежинки, а ветер перехватывал дыхание, так что невозможно было говорить. Джей заговорил первым:
– В обычное место?
– Почему и нет?
«Обычным местом» был ресторан в двух кварталах от ее квартиры. Это был небольшой и уютный ресторанчик с итальянской кухней. Заведения типа «Лютес», «Ла Кот Баск» они посещали в выходные, когда у Джея было свободное, точнее сказать, относительно свободное время, потому как он всегда работал и в выходные.
– Всем нравится итальянская кухня, – заметил он, разворачивая салфетку.
Много лет назад, в Филадельфии, было другое «маленькое итальянское местечко», довольно дешевое, с заляпанными соусом скатертями. Эти пугающие воспоминания, давно забытые, вдруг нахлынули снова.
На этом столе была белоснежная скатерть и букет гвоздик в стеклянной вазочке. И она молча убеждала себя: «это 1988 год. Я в Нью-Йорке. Здесь. Сейчас».
Над столом висела яркая картина, написанная в густых голубых тонах, обрамленная в безвкусную позолоченную раму.
– Ужасно, правда? Это совершенно не похоже на Неаполитанский залив. Мы там тоже побываем, Джен.
– Мне так хочется.
– Мы скоро должны услышать о твоем деле от совета планирования, – сказал он.
Облако нависло снова, серое и влажное. Она хотела развеять его. Ей хотелось утешения; так обиженный ребенок, желая, чтобы его утешили, жалуется на несуществующую боль. Она не могла рассказать ему о настоящей боли, и поэтому выбрала второстепенную.
– Со мной произошел такой мерзкий случай, Джей, действительно мерзкий. – И она рассказала ему о человеке, который пытался столкнуть ее на лестнице.
– Бог мой! – воскликнул Джей. – Ты сказала моему отцу?
– Я не захотела. Не знаю, почему, я просто не захотела.
– Ты должна была.
– И что бы он мог сделать? Ничего. Я не смогла бы доказать это, ведь так?
– Да, верно. Но в следующий раз, когда ты поедешь на городской совет, я буду с тобой. И вовсе не потому, что я жду еще чего-нибудь в этом роде, – быстро произнес он. – Это низкий, подлый человек. Психопат.
– Твой отец считает, что ему предложили солидную сумму за его земли, которую он собирается поделить с мэром.
– В этом есть смысл. Невозможно сказать, сколько еще человек в совете участвуют в этой сделке. Эти несколько акров из-за своего местоположения стоят довольно много. Знаешь, Джен, иногда я жалею, что втянул тебя в эту борьбу. Ты слишком близко к сердцу принимаешь свою работу! Боюсь, ты будешь ужасно расстроена, если проиграешь.