— Ах, оставьте! Император победил в невероятном, изумительном походе. Надо признать, что этот Бонапарте — очень толковый полководец! — резонно заметил граф Строганов.
— Ах, оставьте! — возразил Николай Николаевич, последнее время ставший записным патриотом российских кадров. — Он нипочём не разбил бы принца Брауншвейгского, если бы не своевременное вспомоществование от Александра Васильевича Суворова, так удачно успевшего на поле боя!
— Как знать! — не согласился барон Эртель. — До того он в дым разгромил принца Гогенлоэ, спасая этих польских каналий… А если вспомнить его Персидский поход то надо признать, господа — выбор императора чрезвычайно удачен!
— Чёрт побери! — не унимался Муравьёв. — Всё это замечательно, но он — корсиканец! Как будто бы у нас нет русских полководцев! Да, тот же Каменский, к примеру — чем плох? С такими прекрасными войсками, что вверил ему император, любой бы справился ничуть не хуже этого безродного эмигранта! А как его семейка себя ведёт? Никакого уважения к аристократическим фамилиям!
— Увы, друг мой, — печально вздохнула хозяйка салона. — Теперь нигде нет уважения к аристократии…. Слыханное ли дело — граф Ливен, несмотря на древность фамилии, сидит в остроге вместе с прочими колодниками! А молодой Рибопьер, — вы должны помнить его, такой галантный, воспитанный юноша — так и пропал без вести в ту несчастную ночь, когда…
— Душа моя, умоляю, остановись! — вдруг прервал супругу Михаил Михайлович. — Говорят, в нынешние времена и стены имеют уши!
Все на мгновение скорбно замолчали.
— Слышали, какую контрибуцию наложили на прусские земли? — решил сменить тему граф Строганов. — Восемьдесят миллионов талеров! Восемьдесят! А ведь платить ее будут лишь те земли, что считались прусскими до 1772 года! Остальные территории вернут Польше! Да, и еще двадцать миллионов, как говорят, должна будет заплатить Саксония. Представляете? Двадцать миллионов! Да это княжество всё целиком столько не стоит!
Поахав и посудачив над этой немыслимой суммой, гости естественным путём перешли от обсуждения государственных средств к частным. Плохо еще понимая, что происходит вокруг, изумлённые «светские люди» могли лишь наблюдать, как рядом с ними то один то другой человек вдруг подхватывался тем, что в будущем назовут «социальным лифтом», а в то время именовали «случаем», и возносился вдруг на недосягаемую высоту. Конечно, такое бывало и раньше, при матушке Екатерине; но если тогда выражение «попасть в случай» означало вполне конкретное и по-человечески понятное событие, то теперь происходило нечто совершенно невообразимое: мелкие дворяне, вышедшие в отставку поручиками и корнетами, вдруг открывали торговые или промышленные заведения и становились миллионщиками!
— Слышали историю Овсянникова? Два года назад поручиком вышел в отставку по ранению. Чем-то приглянулся и попал на приём князя Николая Петровича Румянцева, бывшего тогда статс-секретарём у императора Александра, а ныне назначенного министром по коммерческой части. Ну и что же: его всему обучили, дали рекомендацию, по которой купцы ссудили деньгами, и вот: у Овсянникова теперь целая фабрика, выпускающая «пузеля». Давно ли был без гроша, и вот — встретил намедни на Невском в карете, запряженной четвёркой! Говорит, «процветаю». Паровую махину поставил, очень доволен; на вторую теперь копит.
— Это что! Овсяников ладно, он хоть дворянин! — подхватил князь Шаховской. — А вот когда князь уходит в купцы — вы это себе представляете? Да-да — молодой князь Андрей Всеволожский перешёл в купечество, отказался от титула, и теперь, будучи купцом 1-й гильдии, ворочает делами в Нижнем Новгороде! А сын графа Шувалова тот год поступил в Коммерческое училище, что открыто в Аничковом Дворце. Говорит, что большую часть молодых людей ещё до выпуска, прямо с учебной скамьи, отправляют теперь в Париж и в Лондон, готовить открытие каких-то грандиозных магазинов «Русский Дом». Воображаю — приказчик с графским титулом!
— Да, я слышал такое. Обещают жалование в тысячу рублей — такое и генералу впору, а уж для юноши осьмнадцати лет это просто дар небес! — подтвердил адъютант императора, молодой Никита Григорьевич Волконский.
— Да, в то время как поручики получают двести целковых в год! — ехидно заметил барон Корф.
— Говорят, после получения прусских контрибуций войскам выплатят дополнительное жалование, называемое «премиею» — возразил на это флигель-адъютант.
— Мудрено будет получить сии средства: рассказывают, что прусские-то земли полностью разорены! — оценивающе рассматривая свои карты, произнёс генерал — лейтенант Роман Карлович Анреп.