— И это мешало? — После разухабистых рассказов бойцов монах явно не ожидал, что их может остановить такая мелочь.
— Знаешь, у нее договор с Герцогом был, — сидящий рядом офицер грустно хмыкнул, пристально вглядываясь в огонь..
— За десять убитых в бою одного пленного она получала живым… Мля, я не помню, чтобы у нее за день хоть одного пленного не было!
— И что же она с ними делала?
— Ничего хорошего, — прожженный ветеран многих компаний скривился. — Глянет в глаза, тот с ног валится, а она подойдет, и давай резать. Отрежет кусок, прижжет рану, какое-то имя прошепчет и дальше. Минут за двадцать от рук и ног только кости оставались … Ни разу не добила. И, главное, спокойно все — ты мясо жареное режешь, и то больше эмоций проявляешь.
— Не может так человек, — монашек побелел, видимо, явственно представив все еще живое тело с торчащими из туловища костями вместо рук и ног.
— Человеком Хлад только родилась. А что ее такой сделало, никто не знает. Одна в этой ее привычке польза была: если пленных несколько, одного отдашь — остальные шелковыми становятся.
— И как вы ее приняли-то такую?
— Знаешь, ела она за одну себя, а дралась за взвод. И своих никогда не трогала. Не тот расклад был, чтоб от такого, хоть и жутковатого подарка судьбы отказываться …
— А потом она куда делась? Инквизиция забрала?
— Погибла. Когда воздушную базу брали перед высадкой наших … Одну группу стаббером прижали, ну она там была и в рост встала. Парни дернулись было перехватить, а их словно приморозило …
Витрагл.
Два часа до высадки сил Имперской Гвардии.
… Над вжавшимися в землю людьми прошла еще одна очередь, и перед глазами как всегда отрешенной Хлад встала странная картина. Застрявшие автобусы с девочками десяти-четырнадцати лет, и выруливающие к ним грузовики, забитые людьми в грязной одежде и уродливыми похабными татуировками на лицах.
— Хлад! — Лейтенант опять зашипел сзади. — Ты самая быстрая. Сейчас на счет три пойдут двое, дальше ты …
Души, кружившиеся вокруг, ускорили вращение, и Хлад, не слушая приказ дальше, встала в полный рост.
В нее немедленно ударила очередь, отклоненная душами-спутницами. Не зря она кормила их кусочками тел и душ пленных врагов.
— Катрин, — прозвучало в ушах, а перед глазами встала очередная картина.
…Залитые кровью ноги захлестнула веревочная петля. Грузовик изверг облако выхлопных газов, и под гогот культистов девчонка в изорванных остатках приютской формы понеслась по камням…
— Катрин, — послушно прошептали губы, и одна из душ, сорвавшись со своей орбиты, метнулась к огневой точке. Звонкий девичий смех разнесся над расчищенной полосой. Хаосит бросил рукояти стаббера и, свернувшись в клубок, заорал выдирая себе глаза.
Взгляд упал на лазган. Само собой пришло понимание, что оружие ей уже не нужно. И вторя веселому смеху освободившейся души, хрипло и жутко расхохоталась еще живая.
Шаг. Скользнул по плечу ремень, и упал в траву лазган.
Шаг. Легонько стукнув батареями, коснулась земли разгрузка.
Еще шаг. Щелкнула пряжка ремня, и полоса кожи с пистолетами и ножом полетела вниз. Словно своими глазами она увидела, как второй номер, отпихнув мертвое тело, приник к стабберу. Трассеры снова прочертили прямую к щуплой фигурке посреди расчищенной полосы. Амбразура с извергающим огонь стволом словно приблизилась, и Хлад разглядела заросшее густой слипшейся шерстью лицо стрелка. Девушка пристально взглянула ему в глаза и у хаосита отнялись руки, а перехваченное горло издало странный хрип.
— Ника, — кол до самой земли покрыт густым слоем крови, а сверху в судороге изогнулась все еще живая девчушка лет одиннадцати. И снова звонкий смех понесся над землей и смешался с животным воем умирающего хаосита.
Вихрь душ расширился, и девушка увидела все так, словно смотрела сверху на макет местности. Перегруппировывалось полсотни хаоситов с этой стороны периметра. Около сотни быстро двигалось от караульных помещений. Ноги по-прежнему спокойно несли Хлад к колючей проволоке заграждений, и она все еще не снимала невидимый пресс с гвардейцев застывших на исходной позиции.
Рядом с огневой стаббера возникли три тени, но неприцельные импульсы лазганов прошли далеко в стороне.
— Мирка, — раскаленное железо впивается в спину, и девчушка со стоном поднимается на ноги. Мерзкой полосой на вкопанном в землю столбе видны уже два кольца кишок. — В этот раз смеха не было, только захрипели хаоситы, пытаясь протолкнуть сквозь окаменевшие горла воздух. Темноту прорезали трассеры и лазганные импульсы культистов. Души-спутницы отсекали смертельные подарки от своей носительницы. Одно за другим всплывали в голове имена и неслись с звонким смехом души. Два десятка хаоситов охранения в считанные секунды умерли, скорчившись на дне своих окопов от невыносимой боли. Они привыкли нести боль другим — сегодня жертвы рассчитались с лихвой.