Мы отошли на приличное расстояние, когда нити, связывающие меня с Хозяином, неожиданно стали исчезать. Невидимые энергетические потоки один за другим истончались и растворялись. Все происходило весьма быстро: десять-пятнадцать минут и все, меня почти ничего не связывает с Хозяином. Вероятнее всего он уже мертв. Осталась только одна, самая главная нить. Решение пришло быстро. Оно назревало медленно и степенно в течении нескольких месяцев, но железная воля и неограниченная власть Хозяев давили его. Теперь же никто не стоял надо мной. Только связь, которую надо порвать там, на месте.
Я разворачивал свое воинство. Надо срочно узнать, в чем там дело, а до базы быстрым шагом около шести часов ходу. И если мои предположения верны, необходимо успеть сделать то, о чем я задумал до того, как появятся новые Хозяева.
Чем ближе к вратам, тем чаще и чаще стали появляться следы работы вируса. Вон тот серо-зеленый оплывший бугор был деревом, а тут явно был человек. Вирус сожрал все, где была хоть капля органики; деревья, трава, люди и нелюди — все превратилось в будто растаявшие на солнце кучи весьма непритязательного вида. Словно вытекшая из баллона и застывшая монтажная пена.
Ну и вонь. Нет, она совсем не походила на трупную, но дышать ЭТИМ было весьма неприятно.
Если вначале были отдельные островки, то теперь, в двух километрах от цели, отвратительная, вздувшаяся масса покрывала собой большую часть земли. И только протоптанная до глины дорога была свободна от этой мерзости.
Сама мысль о прикосновении к этой дряни вызывала у Егора внутреннюю дрожь. И не помогало даже знание, что ультрафиолет гарантированно убивает вирус в течение двухсот минут. «А вдруг, — говорил внутренний голос, — всякое может быть».
Люди волей-неволей вытянулись в линию и шли строго посередине дороги, чтобы быть как можно дальше от мерзкой вспененной пленки. От того, что совсем недавно было живым.
«Воробьи»-разведчики наматывали круги вокруг базы нелюдей, и Егор пару раз видел мелькавшие врата. Впрочем, ничего сногсшибательного в них не было: два вбитых на расстоянии пару метров кольев с обнесенным вокруг забором. Если бы капитан не знал, что вот это и есть телепорт в другой мир, он бы даже и не обратил на эту конструкцию никакого внимания.
Вот «воробей» в очередной раз пролетел мимо группы и «Филин», резко обернувшись, заорал:
— Фрейд, твою мать! Ты куда полез?
Егор глянул назад и обомлел. Ведьмак каким-то образом отстал от группы и, сойдя с дороги, стоял рядом с оплывшим деревянным домом, по голень погрузившись в серо-зеленую дрянь, с увлечением ковыряя саблей в небольшой куче.
Тут уж заорали все, даже Ангел вставила пару непечатных. А колдуну хоть бы хны, махнул только ручкой, мол, не мешайтесь, и продолжил заниматься своим, только ему известным делом.
Впрочем, через пару минут, держа что-то в платке, он выбрался на грунтовку.
— Вот, — неимоверно довольный ведьмак развернул платок, — в руке лежал небольшой, видимо глиняный сосуд с запечатанным горлышком.
— Что это? — еле сдерживая себя, спросил красный от ярости Филин.
— Это филактерия. Помните того лича в лесу? Вот с помощью этой штучки им и управляли.
— Ну а тебе-то она нафига?
— Не знаю, — Фрейд пожал плечами. — У нас раньше таких не было.
— Еще раз такое сделаешь, — Макс Зонтаг подошел к ведьмаку вплотную, сжимая рукоятку ятагана так, что аж побелели костяшки. — Я тебя в наручники закую, и будешь прыгать за мной как лошадь, понял меня?!
Фрейд внимательно посмотрел в глаза капитану и осторожно кивнул.
Удивительно, но деревянные колья, обозначавшие врата нисколько не пострадали. Ограда вокруг, правда, немного оплыла, а вот с этими импровизированными воротами ничего не произошло. Егор даже осторожненько подошел сбоку и пощупал — дерево как дерево. А вирус его не берет! Ну и ладно, стоят и стоят, нашим легче: не надо мучительно, по координатам искать расположение врат. Потому что иначе, кроме как вот этих деревяшек, больше всего напоминающих черенки от лопат, никаких других признаков, что вот именно здесь находится телепорт, нет. Священник с ведьмаком постояли, посмотрели, потом дружно пожали плечами — они тоже не ощущали присутствие чего-то необычного.