Хотя не исключено, что Бланк дала эту клятву погорячившись, гораздо более вероятно, что это была инициатива Людовика, как показывает дальнейшая история. Действительно, Матвей Парижский противоречит своей собственной версии, приписывая Бланке Кастильской длинную речь, в которой она пытается отговорить сына от крестового похода: королевство нуждается в тебе, твои дети еще несовершеннолетние и могут стать игрушками феодальных группировок (подразумевается: я знаю, каково это, поскольку мне пришлось столкнуться с теми же трудностями, пока ты был несовершеннолетним, и я не доверяю Маргарите, твоей жене, контролировать ситуацию). Мольба начинается с крика материнской любви:
Сын мой, — сказала она ему, — если Провидение использовало меня, чтобы присматривать за твоим детством и сохранить для тебя корону, я, возможно, имею право напомнить тебе об обязанностях монарха и обязательствах, налагаемых на тебя управлением королевства, во главе которого Бог поставил тебя; но я предпочитаю, чтобы перед тобой говорила моя материнская любовь. Ты знаешь, сын мой, что мне осталось жить не долго, и твой отъезд наводит на меня лишь мысли о вечной разлуке: счастье, если я умру прежде, чем молва принесет весть о каком-нибудь великом бедствии на Запад! До сих пор ты пренебрегал моими советами и молитвами; но если тебе не жаль меня, подумай хотя бы о своих детях, которых ты бросаешь в колыбели: им нужны твои наставления и твоя помощь; что будет с ними в твое отсутствие? Разве они не так же дороги тебе, как христиане Востока? Если бы ты сейчас находились в Азии, и кто-то пришел сказать тебе, что твоя семья стала игрушкой и добычей баронских группировок, ты бы не преминул прийти к нам. Все эти беды, которых я так страшусь, может принести твой отъезд. Оставайся в Европе, где у тебя будет столько возможностей показать достоинства хорошего короля, короля, который является отцом своих подданных, образцом и опорой для принцев твоего дома. Если Иисус Христос требует, чтобы Его наследие было освобождено, пошли свои сокровища и свои армии на Восток; Бог благословит войну, предпринятую во славу Его имени. Но этот Бог, который слышит меня, поверь мне, не велит исполнять желания, противоречащие великим замыслам Его Провидения. Нет, этот Бог милосердия, не позволивший Аврааму совершить свою жертву, не позволяет тебе совершить свою и подвергнуть опасности жизнь, к которой привязана судьба нашей семьи и спасение нашего королевства.
Это странная речь, несомненно, выдуманная, но в ней Матвей Парижский приписывает Бланке слова, которые отражают ее личность, женщины с умом и любящим сердцем. Явно видна политическая озабоченность судьбой королевства, недоверие к баронам, но также и глубоко эмоциональная и человеческая сторона. Но что она имела в виду, когда сказала: "До сих пор ты пренебрегал моим советом и моими молитвами"? Предположительно, речь была произнесена через некоторое время после болезни короля, после нескольких тщетных попыток Бланки отговорить сына от авантюры.
Бланка также выражает общее чувство дворянства и духовенства королевства, для которых идея крестового похода больше не соответствовала потребностям настоящего времени. После полутора веков экспедиций, отмеченных несколькими успехами и многочисленными неудачами, многие устали от этих опасных и дорогостоящих приключений. Духовенство устало платить десятину, доходы от которой часто направлялись на другие цели. В Европе существовали заменители крестовых походов: Реконкиста, катаризм, предлагавшие возможности с меньшими затратами. Духовная практика также развивалась, особенно под влиянием нищенствующих монахов-проповедников: идея миссии, внутреннего обращения, развивалась в ущерб идее священной войны, что иллюстрирует путешествие Франциска Ассизского на Восток в 1219–1220 годах. Герцоги и короли не желали покидать свои государства на месяцы или даже годы, рискуя по возвращении увидеть их раздираемыми различными неурядицами. Даже если человек давал обет пойти в крестовый поход, всегда был способ получить послабление: основать монастырь, совершить публичное покаяние, отправиться в паломничество к святым местам.
Именно это пытались донести до короля Бланка, епископ Парижский и многие бароны. Епископ Гийом, по словам Матвея Парижского, пытается образумить его, показывая ему все опасности, которые угрожают королевству, если он решит уехать, и даже предлагая хороший предлог, чтобы остаться: когда ты давал этот обет, ты не был в полном сознании, ты был очень болен: