Его брат Альфонс, родившийся в 1220 году, был полной противоположностью этого энергичного человека. Сдержанный, холодный, молчаливый, скрупулезный и дотошный, "он хранил свою землю в мире […], он прекрасно любил Бога и почитал святую Церковь […], он любил религиозные ордена, он был зеркалом рыцарства […..], он любил бедных, щедро раздавал […], суровый мститель […], у него были только болезни и страдания, но здоровье его души укреплялось", — пишет Рютбеф в Complainte du comte de Poitiers (Жалобе графа де Пуатье). У него действительно было слабое здоровье, и в 1251 году, по возвращении из крестового похода, его поразил частичный паралич. Вылеченный еврейским врачом, он восстановил часть своих сил и провел остаток жизни, управляя своими огромными владениями. В 1241 году он получил Пуату и Овернь в качестве апанажа, к которому добавилось наследство, полученное его супругой Жанной в 1249 году: графство Тулуза. Этот серьезный человек, любивший богословские дискуссии, часто жил в Париже, где у него был свой дворец рядом с Лувром. Его преданность была близка к преданности матери: это не мешало ему вести образ жизни, соответствующий его рангу, и Бланка испытывала к нему настоящую нежность, усиленную тем, что он страдал физически.
Но любимым сыном Бланки — случай с Людовиком явно иной — был ее последний, посмертный сын Людовика VIII, младший, Карл. Она проявляла к нему чрезмерную снисходительность, которая, способствовала превращению принца в эгоиста. "Ужасный ребенок в семье", как пишет Жак Ле Гофф, как и все избалованные дети, он был беззаботен, буен, жаден и амбициозен. Его поведение сильно раздражало его старшего брата Людовика, который был старше его на 13 лет. Особенно после катастрофы в Египте, когда король больной и расстроенный, на корабле, который вез их в Акко, узнал, что его брат Карл, граф Анжуйский, проводит время за игрой в кости. Жуанвиль, который сопровождал их, пишет: "Он [король] также жаловался мне на графа Анжуйского, который был на его корабле, что тот совсем не составляет ему компанию. Однажды он спросил, что делает граф Анжуйский, и ему ответили, что он играет в кости за столом с сеньором Готье де Немуром. И он пошел туда, шатаясь от слабости, вызванной его болезнью, и взял кости со стола и бросил их в море, и очень рассердился на своего брата за то, что он так поступал".
История показательна. Карл, который в 1246 году женился на наследнице графства Прованс, Беатрисе, получил графство Анжу в качестве апанажа, и поэтому был хозяином двух отдельных владений, одно в королевстве Франция, другое в империи, и он был в плохих отношениях со своими провансальскими подданными, которые несколько раз восставали против него. Он также, как мы уже видели, вмешался в запутанный процесс наследования Фландрии и Эно и Бланке, которая, по общему признанию, была уже слаба в то время, не хватало твердости в отношении сына. Позже он занялся рискованным итальянским предприятием.
Со своей дочерью Изабеллой Бланка Кастильская столкнулась с проблемой другого рода. Родившись в 1223 году, Изабелла получила такое же религиозное и интеллектуальное образование, как и ее братья. Ее мать лелеяла ее и одевала в "очень красивые и богатые украшения", писала настоятельница Лоншана Агнесса д'Аркур в сочинении Vie de la princesse Isabelle (Жизнь принцессы Изабеллы), которое является одновременно биографическим и агиографическим произведением. С двух лет она была предназначена в супруги сыну графа Ла Марша, но Бланка не могла заставить себя отправить ее ко двору Лузиньянов, и от этого плана вскоре пришлось отказаться. С ранних лет Изабеллу привлекала набожность; будучи подростком, она избегала игр "с женами своих братьев и другими дамами" и оставалась в своей комнате, "чтобы учиться слушать Божественное Писание, […] работать с шелком и делать палантины и другие покровы святой церкви", пишет Агнесса д'Аркур. Она восхищалась своим старшим братом Людовиком, будущим святым, и старалась подражать ему, что очень беспокоило ее мать, которая пыталась умерить ее чрезмерную набожность благочестивыми увещеваниями: поскольку Изабелла "никогда не ела досыта хлеба", Бланка сказала ей, что "если она съест хоть кусочек, то получит 40 солей для раздачи бедным". Ее мать "умоляла ее сказать хоть слово королю, ее брату, или хотя бы поговорить с ним о каком-нибудь набожном деле", а "за одно слово с братом она иногда обещала ей сорок солей, чтобы раздать бедным". Изабелла молилась, медитировала, приводила нищих к себе домой и подавала им "хлеб, вино, суп и еду своими руками". Бланка была обеспокоена тем, что дочь погрузилась в чрезмерную набожность, которая граничила с поведением неподобающим для ее положения: "Изо дня в день, все больше и больше, она полностью отдавала себя молитве и делам совершенства… Она презирала все телесные богатства, чтобы ее душа могла приобрести украшения добродетели и смирения". Гувернантка, Элен де Буисемон, порола ее "маленькими железными цепями, часто до крови, от которой даже ее одежда покраснела".