Еще одна особенность псалтыри заключается в пояснительных комментариях, сопровождающих псалмы. Взятые из комментариев Петра Ломбардского, известного декреталиста XII века, они подчеркивают человечность Христа, важность покаяния и исповеди, превосходство Нового Завета над Ветхим и необходимость обращения евреев в христианство. Опять же, это подчеркивает специфические черты религиозных чувств Бланки. Интерес принцессы к этим вопросам проявился очень рано. Последний биограф Бланки Кастильской Линди Грант даже считает, что великолепная псалтырь, до сих пор приписываемая Ингебурге, могла быть заказана Элеонорой Вермандуа в качестве свадебного подарка 12-летней испанской принцессе в 1200 году. Линди Грант пишет, что "поразительным аспектом этой псалтыри и псалтыри Бланки Кастильской является большое количество английских святых и особенно святых покровителей английской королевской семьи. Это объяснимо, если предположить, что Бланка прибыла в 1200 году во Францию вместе с Лейденской псалтырью. До сих пор никто не смог удовлетворительно объяснить связь псалтыри с Ингебургой; Бланка же, была племянницей короля Англии и через нее король Франции мог претендовать на корону Англии, эти связи очевидны".
В любом случае, эти книги показывают, что юная Бланка Кастильская интересовалась не только придворной поэзией и песнями трубадуров. Она разделяла с Людовиком очевидный интерес к интеллектуальным и, в частности, теологическим дебатам. Как мы увидим, этот интерес был подтвержден позже, все новыми и новыми книгами и комментариями. В их окружении, начиная с 1200-х годов, было много церковников. У каждого из супругов был капеллан и несколько клириков из его капеллы; некий магистр Мартин и Гийом Клирик упоминаются в рассказах хронистов. Молодая чета, даже часто посещала высокопоставленных богословов, таких как Уильям Корнут, будущий архиепископ Санса и капеллан короля, чья сестра, вероятно, была одной из придворных дам Бланки; Роберт де Сен-Жермен, клирик короля Шотландии, и, прежде всего, Саймон Лэнгтон, брат архиепископа Кентерберийского Стефана Лэнгтона, который в то время находился в изгнании. Они оба были признанными авторитетами в парижских школах.
Принц и принцесса также были защитниками моральных и религиозных реформ в Церкви, чьи позиции по вопросам хорошего управления, ростовщичества, справедливых цен, пасторского попечения и спасения были предметом споров. Некоторые из их сторонников пошли еще дальше, делая заявления о господствующей религиозной доктрине, граничащие с ересью. Бланка и Людовик, не обязательно разделяя эти новые идеи, интересовались этими вопросами, как и парижские студенты. Их симпатии к смелым новаторам пришлись не по вкусу церковным властям и королю, которые столкнулись с ростом ереси в начале XIII века. Филипп Август, у которого и так было достаточно проблем с Папой и епископами, яростно выступал против любых нововведений в религиозной сфере, а дурные интеллектуальные изыски его сына и невестки только усиливали его недоверие. В течение последних пятнадцати лет его правления отношения между королем и его наследником были напряженными. Бланка Кастильская, молодая женщина, теперь уже прекрасно интегрированная в королевскую власть, гарант династической преемственности как мать одного и вскоре шести сыновей (Филипп, 1209; Людовик, 1214; Роберт, 1216; Жан, 1219; Альфонс, 1220; Филипп-Дагобер, 1222), сильная своей культурой, семейными связями и опытом, приобретенным за годы жизни при королевском дворе, смогла осторожно утвердить себя между мужем, принцем, и свекром, королем.
III.
1209–1223: Бланка, влиятельная женщина, при дворе Филиппа Августа
В 1209 году принцу Людовику исполнилось 22 года. Будучи молодым и уже взрослым человеком, наследником престола, женатым и вскоре ставшим отцом, он по-прежнему находится в тесной зависимости от своего отца. Это был первый подобный случай в истории династии Капетингов. До этого момента все короли короновали своих сыновей при жизни, тем самым ассоциируя их с властью и обеспечивая их легитимность в случае проблем с престолонаследием. Людовику пришлось ждать смерти своего отца, чтобы короноваться в возрасте 36 лет. Чувствовал ли Филипп Август, что династия теперь достаточно сильна, чтобы избежать любых неприятностей? Это возможно. Но есть также много свидетельств того, что он с опаской относился к своему сыну, в котором видел не только преемника, но и потенциального соперника. Ведь он не только не короновал его, но даже не посвятил в рыцари, что довольно необычно для двадцатидвухлетнего человека, хотя Филипп, в 1202 году, посвятил Артура Бретонского в рыцари в возрасте 15 лет.