Филипп Август был больше обеспокоен движениями, которые приписывали важную роль его сыну, и которые могли натолкнуть его на плохие мысли. Некоторые секты считали принца Людовика своего рода мессией, просвещенного Святым Духом, которому суждено царствовать вечно, над объединенным и очищенным миром. Одно из этих пророчеств говорило о короле Франции, который станет последним императором и отправится в Иерусалим, чтобы возложить свою корону на Елеонской горе, возвещая о приближении конца времен, и некоторые видели в этом короле принца Людовика. Один священнослужитель, около 1220 года, даже имел наглость записать версию этой истории в королевских регистрах.
Пророчества амальрикан: Людовик, угроза Филиппу Августу?
Наиболее угрожающее для Филиппа Августа пророчество, которое отчасти объясняет недоверие, которое он испытывал к своему сыну, исходило от неортодоксальной группы, утверждавшей, что она вдохновлена мыслями парижского богослова Амальрик из Бена (Амори Шартрского). Около 1200 года, этот блестящий магистр искусств из парижских школ, который также преподавал логику и теологию, пользовался большим авторитетом, настолько, что получил покровительство от короля и даже стал своего рода воспитателем принца Людовика. "Он был оставлен с сеньором Людовиком, старшим сыном короля Франции, поскольку считался человеком хорошей компании и здравых взглядов", — говорится в Chronica anonyma Laudinensis canonici (Анонимной хронике каноника Лауда). Но, богословы быстро осудили некоторые его положения, которые были вдохновлены неоплатонизмом и трудами Иоанна Скота Эриугены, который тремя с половиной столетиями ранее в своем труде De divisione Naturae (О разделении природы) разработал обширный синтез пантеистических идей. Сегодня невозможно точно узнать, что думал Амальрик, поскольку все его труды были сожжены вместе с ним, но, согласно комментариям, последовавшим за его осуждением, это была форма пантеизма, утверждающая присутствие Бога во всей природе и в каждом человеке, что, помимо прочего, делало бесполезными таинства и отменяло понятие греха. Эти идеи были опасными, но соблазнительными для молодых людей, которые слушали его, и Людовик, кажется, был очарован метафизическими спекуляциями магистра, вплоть до того, что завязал с ним настоящую дружбу. По мнению некоторых историков, Бланка Кастильская также с интересом следила за учением Амальрика. Один из биографов будущей королевы, Жерар Сивери, говорит об Амальрике, "этом блестящем учителе, уроки которого Бланка Кастильская иногда слушала в обществе принца Людовика", но не упоминает источников, откуда он это взял.
Факт остается фактом: учение Амальрика вскоре было признано подозрительным и осуждено Иннокентием III. Амальрик публично отрекся от своих заблуждений перед парижскими магистрами и умер вскоре после этого, в 1206 году. Следует отметить, однако, что его влияние на Людовика и Бланку могло быть лишь очень ограниченным. Когда он умер, Бланке было всего 18 лет, и она, вероятно, уже давно перестала его слушать после отречения. Интерес молодой пары был вызван скорее интеллектуальным любопытством, чем приверженностью к тезисам магистра.
Но это только начало истории. И хотя Амальрик, будучи помилованным, смог быть похоронен на освященной христианской земле, на кладбище Сен-Мартен-де-Шам, его ученики подхватили его идеи, смело развили их и разработали дерзкое еретическое учение, о котором мы имеем представление благодаря судебным процессам, к которым оно привело, а также из рассказов Гийома Бретонского и немецкого хрониста Цезария Гейстербахского, который пишет, что около 1210 года "в городе Париже, этом фонтане знаний и колодце божественных Писаний, дьявол внушил извращенные мысли нескольким ученым". В 1209 году епископ Парижа Пьер де Немур и брат Герен поручили Раулю де Намюру тайно расследовать то, что стали называть сектой амальрикан. В их группу был внедрен шпион, который следил за их проповедниками, изучал их труды и предоставил отчет, который привел в 1210 году к аресту четырнадцати человек, включая одну женщину. Все они были представителями церковного сословия, в том числе шесть священников, а некоторые из них были магистрами парижских школ, "людьми больших знаний и ума", — говорит Цезарий.