— Это для твоего же блага, — парировал папа, вставая и направляясь к двери.
На прощание мама поцеловала меня в лоб и поставила небольшую сумку на тумбу, сказав, что постаралась принести то, что меня порадует. Как только родители ушли, я бросилась изучать гостинцы — мой ноутбук, немного одежды и пара сменной обуви, книжки Филипа Дика, затертый до дыр скетчбук и пенал с художественными штуками. Я не умела хорошо рисовать, просто любила почеркаться — это служило отличным антистрессом. С каждой линией, которые одна за другой складывались в гармоничный рисунок, всякие мысли магическим образом далеко улетучивались, набрасывая непробиваемую пелену дзена и расслабления. Жаль, что гитару не притащили. Подключив к питанию ноутбук, я включила на нем любимый плейлист для рисования с медитативной музыкой и, надев наушники, приступила к переводу бумаги. Время для посещений подошло к концу, а за ним пролетел час и другой, ужин, и затем в палате вдруг объявился запоздалый гость.
— Что рисуешь? — я вздрогнула от неожиданности, выронив из рук карандаш. Наскоро собрав предметы для своего кружка очумелых ручек, я смущенно спрятала художества за коленями и отвернулась. Я еще даже не смотрелась в зеркало и, наверное, отвратительно выглядела, да еще и эта глупая больничная пижама! В спину подул легкий ветерок, и я с ужасом поняла, что это та самая одежда для пациентов на завязках сзади, так что я быстро повернулась обратно и, насколько это было возможно, спряталась за одеялом. Наверное, было видно только мои руки и макушку. Даррен не сдержал смех, за который поспешил извиниться, — прости, я на самом деле не смеяться над тобой сюда пришел. И я не хотел напугать тебя, надо было сказать, что приду, мой просчет.
— Как ты сюда попал?! Часы посещений давно кончились, почти десять вечера, — вынырнув из-под одеяла спросила я, когда убедилась в отражении экрана ноутбука, что выгляжу похожей на человека. Только волосы торчали завитками во все стороны, но мне удалось их немного пригладить.
— Мой отец заведует здесь соседним отделением. Он сразу наутро сказал о тебе. Никто больше не знает, даже Шейн.
— Спасибо, — тихо поблагодарила я его. — Ты мог бы завтра прийти, сейчас уже так поздно.
Меньше всего я ждала того, что Даррен ко мне заявится.
— Да ничего, я... недалеко был. Как ты тут? Нравится Сара?
— Сара?
— Твоя медсестра. Она клевая, — он так часто здесь бывает? Наверное, просто заскакивает к отцу на работу.
— Да, вроде все хорошо, — да, все просто отлично, Блэквелл.
Просто отлично.
Я думала, что самое худшее — разговор с родителями — уже позади. Но как же я ошибалась. Мэйсон не моя мама и не мой папа, ему не нужно принимать меня, если я так облажалась. Даррен долго молчал, остановившись возле окна, и достал из кармана куртки пару ярко-фиолетовых бумажек.
— Знаешь, а я хотел тебя пригласить на концерт Joji на следующей неделе, — помедлив, он облизал губы и убрал билеты обратно. Хотя, в чем-то он походил на родителей — способностью парой предложений заставить ненавидеть себя. — Очень жаль, что ты вместо этого вынуждена восстанавливаться после передозировки наркотиками. Я думал, что с тобой все нормально и не ожидал от тебя всего этого, — его голос был полон разочарования. Мне сделалось безумно неловко, и тысячи раз я пожалела в тот момент, что приняла колесо из рук Кайла.
— Можешь не верить, но это для меня такая же нетипичная ситуация, как и позавчерашняя ночь, — безнадежно сказала я в осознании того, что это может быть наш последний разговор.
— Теперь ты больше понимаешь, почему я ничего не потребляю?
— Все еще не понимаю, как ты тогда решился трезвым, — и что же он на это скажет?
— Ну да, трезвым. А теперь представь, что я бы еще и закинулся чем-то, — голос дрогнул и на какое-то мгновение я снова увидела в его глазах ту похоть, с которой он смотрел на меня в тот вечер, когда мы остались одни.
«Ты мне правда понравился в последние месяцы», — хотелось мне сказать ему в тот момент, но я подумала что все это будет зря. Теперь все точно кончено, так?
— Мне жаль, Фелис. Я бы не хотел связываться с той, кто напивается и ловит передозировки. Прощай.
Глава 6. Каждому по заслугам
Он делает неуверенные шаги к двери и, кажется, вот-вот обернется и что-то еще скажет. Но в итоге просто уходит, и я могу лишь смотреть ему вслед, в последний раз разглядывая его черты так близко. Все мысли заглушают произнесенные мягким голосом слова, заевшие как пластинка на сломанном патефоне.
Кажется, этой ночью я не смогу уснуть. Возвращаться к рисованию мне больше не хотелось. Писать или звонить кому-то тоже не было желания, я игнорировала всех, кто пытался со мной связаться. Всегда ли я была такой тряпкой? Нацепив наушники, я поставила вперемешку самых грустных песен, что были в плейлисте, и отдалась самобичеванию и душевным стенаниям, загоняя себя в пучину обреченности и отчаяния. Кружащие в голове слова Даррена наконец переменились интимными фортепианными аккордами и чувственным женским вокалом, поющим до нельзя откликающиеся внутри строки.