С Лекси мы держались вместе еще со средних классов. Наша дружба брала свое начало на одном уроке, где мы что-то мастерили, — эта веселая девочка с горящими глазами села со мной рядом, и мы тогда заболтались.
— У тебя очень красивая птичка получилась, — сказала она с милой улыбкой, увидев мою аппликацию.
Мы без конца хохотали и чудили, не наблюдая часов. Взрослели вместе, разделяя все ужасы и радости переходного возраста.
— Что это? Зачем ты делаешь себе больно, не надо, все будет хорошо, — казалось, что она пропускает мои слова мимо ушей, продолжая твердить, как она себя ненавидит. — Только не надо больше так делать, ладно? Я тебя люблю, слышишь? Ты нужна мне, — страшнее всего было знать, что на другом конце телефона близкий тебе человек страдает, и ты не можешь ему ничем помочь, кроме как попытаться найти слова, что его успокоят. А сам сидишь и трясешься с трубкой в руке, перебирая всевозможные реплики, что только можно сказать в этот момент. Никто к этому не готовил, и еще недавно ты не поверил бы, что это с тобой случится. Убеждаешь себя, что это временно. И это действительно на какое-то время проходит, но только чтобы затем начаться снова. Здорово, что однажды любой кошмар становится лишь перевернутой страницей в нашей жизни, хоть и чернила на ней могут пропитать многие нетронутые листы наперед.
Потом мы вдвоем поступили в старшую школу и там встретили Джен, с которой очень быстро нашли общий язык, и так наша троица стала неразлучна.
Лекси серьезно увлекалась черлидингом — вместе со своей командой и школьной сборной они разъезжали по всяким соревнованиям и часто возвращались с ворохом наград. Лекс всегда казалась мне старше своих лет, несмотря на редкие выходки, и могла дать мудрый и дельный совет, что бы ни случилось. Я помню, как попала в больницу с той травмой ноги после неудачного прыжка на льду. Мне не хотелось никого видеть первое время, но с каждым днем меня все сильнее разгрызали внутренние демоны, твердящие без конца, что больше у меня ничего не выйдет, за что бы я ни взялась. Мне нужно было выговориться и услышать, что все будет в порядке, и Лекси была рядом. Она тогда сказала, что на этом жизнь не заканчивается, и что она уверена в том, что я смогу добиться чего угодно, если только захочу. И я в это даже поверила. В тот момент.
— А до тех пор — помни, что у тебя все еще есть самое важное. Пока рядом есть те, кто в тебя верят, и кому ты доверяешь, и пока ты не потеряла себя — все в порядке.
Я все еще думаю о том, что же значило это «потерять себя». Мне всегда казалось, что настоящая я осталась где-то там, на льду. А я сама — подделка, жалкая и несовершенная версия прошлой себя, мечущаяся в поисках своего места. Лекс меня всегда вдохновляла любовью к жизни и была одной из причин, почему мне все еще удавалось держаться.
Джен с первых дней знакомства удивила нас тем, что занимается конным спортом — это было настоящей редкостью среди моих сверстников. Мы как-то раз были на одном соревновании, и я тогда подумала: какая же кропотливая работа кроется за таким слаженным выступлением, где важно каждое рассчитанное движение наездника? Как в черлидинге меня цепляло доверие между участниками и невидимая, выстроенная многими тренировками связь, так и здесь это присутствовало во всем своем величии. Мне было это чуждо — в одиночном катании, чем я занималась, ты один на льду и полагаешься только на себя. Не нужно никому открываться, не нужно никому доверять, не нужно ни на кого надеяться. Все, что имеет значение — только ты сам. В отличие от реальной жизни, где все напрямую зависит от того, как ты поладишь с внешним миром.