— Черт, хотел бы я, чтобы меня тоже кто-нибудь впихнул в колледж из топа-10.
Влюбись в одноклассницу, которая будет во всем лучше тебя, наломай дров и имей сумасшедшего другана, что захочет вас свести, вот и весь рецепт.
— Будешь стараться, тоже когда-нибудь попадешь в крутое место, — надеюсь, ты не загнешься в том техникуме от тоски, и правда сможешь перевестись куда-то получше. Пожалуйста?
— Ага, я уже приметил несколько баров у своей будущей альма-матер, — в каждой шутке есть доля правды.
— Кайл.
— Мне будет не хватать твоей милой надутой рожи, — сжимает в объятиях, и я вдыхаю поглубже тяжелый запах сигарет, пряча его в свои воспоминания. Совсем меня не слушаешь, но что я могу поделать?
— Коллинз! — отталкиваю его и вырываюсь из рук. Твоей рожи мне тоже будет не хватать. И наших редких беззаботных вечеров, проведенных вместе.
— И вот этого, да.
¹ Мистраль — сильный, холодный северный или северо-восточный ветер Лионского залива.
Глава 13. Синкопа
Мне всегда нравилось летать на самолетах. Я бы сравнила полет с прелестями вроде горячего шоколада и уютного пледа морозным январским вечером, когда даже от часа прогулки кончик носа все никак не может согреться, а пальцы на руках и ногах забывают о том, что они еще живы. Но если те удовольствия минутны, то здесь, в необъятном небе, это наслаждение мнимо бесконечно. Пока шасси не опущены, а кабину не встряхивает от приземления, и вслед не раздаются аплодисменты пассажиров, — смотришь сквозь прочное и немного мутное от конденсата стекло, и щеку щиплет холод, потому что за бортом не один десяток градусов ниже нуля.
Сперва мягко отрываешься от взлетной полосы, стремительно взмываешь все выше и выше, и эти бетонные коробки и бесчисленные огни, бескрайние леса и глубокие реки, путанные дороги и стальные мосты, и все люди сжимаются, превращаясь в ожившую географическую карту. Истоки всевозможных тревог удаляются вместе с ними — остаются там, за километры внизу, далеко от разрезающей крыльями воздух гигантской металлической птицы, так непохожей на свободных обитателей небес. И будь то раннее утро, полдень, поздний вечер или глубокая ночь — все затмевают мерцающие лучи солнца да сверкающая россыпь на чернеющем своде.
Вы всякий раз молчите. Вы не соврете, но и не скажите правды. Не засмеетесь и не съязвите. Не похвалите и не разругаетесь. Красноречиво явите себя всему миру, не проронив ни звука. Вы копите в себе наши слезы, вопли и боль, чтобы затем разреветься самим, оглушить громом и обжечь молниями. Но наверху, здесь, рядом с вами мне так спокойно. Любая гроза остается внизу, среди тяжелых облаков, что сделались озлобленными тучами. Бейте, кричите, сейчас вы меня не тронете.
Мне всегда нравилось летать на самолетах, но сегодня, чем дальше от меня становился родной город, тем сильнее его очертания размывались в моих глазах, вытекая из-под век и сползая по щекам. Потому что я не вернусь через пару недель, как если бы держала путь в чужую страну для отдыха вместе с родителями. Прийти в себя мне помогла мысль о том, что уже в октябре я смогу приехать обратно, пусть и на жалкие два-три дня. Тогда у папы будет день рождения, и пропускать его я не намерена.
Во время таких переездов люди обычно берут с собой много вещей, я же ехала налегке, взяв только самое необходимое и свою гитару. Все остальное можно докупить на месте, так что таскать весь свой гардероб с собой и половину домашней утвари смысла не было. Поначалу мама настаивала, чтобы я оставила музыкальный инструмент дома и купила в Мелвью себе новую шестиструнку, но я бы ни за что не бросила свое сокровище, что досталось мне на пятнадцатилетие. Кое-где на корпусе отошел лак, мелкие царапины напоминали о неудачных падениях из чехла, один колок плоховато держал струну — нет, эта красавица была вовсе не из лучших, но она стала моей первенницей. Именно с ней я заработала себе мозоли на подушечках пальцах, что позволили спустя недели изучения искусства музицирования безболезненно прижимать бронзовые нити к ладам. С каждым часом практики ладони крепли, становились ловчее и проворнее. Я без труда брала баррэ¹, освоила многие переборы и бои. Порой, разобравшись с очередной замысловатой табулатурой, мне мечталось о том, чтобы любые проблемы в жизни решались так же просто. Всего-то как следует уяснить нужные движения однажды, чтобы не ошибаться потом. Как жаль, что все это так не похоже на музыку.
Местный аэропорт оказался намного меньше, чем я его себе представляла. Еще бы — такие горы, отыскать хорошее место для взлетной полосы почти невозможно, но Мелвью раскинулся вдоль равнины, сквозь скалы стремящейся к океану, что и позволило возвести аэровокзал недалеко от города. Мой рейс был единственным прибывающим в этот час, так что дорога от самолетного трапа и до стоянки такси заняла совсем мало времени. Любезный таксист погрузил мой чемодан в багажник, и я разместилась на заднем сидении, кинув под ноги рюкзак и схватив покрепче чехол с гитарой. Близился вечер, и стоило нам выехать на шоссе, как по обе стороны вспыхнули высокие фонари, склонившиеся к встречке. Вдали таяли горы в сиреневом тумане, что вскоре скрылись в ветвях хвойного леса.