После заполнения формальных бумажек и перепроверки моих документов, комендантша объяснила мне, как пройти до нужного корпуса общежития, вручила ключи и долго извинялась за то, что ей нужно бежать и проводить она не сможет, а ее помощники давно отлучились. Честное слово, за то время, что она забалтывала меня, могла бы уже раза три отвести туда-обратно.
Острое дежавю накрыло меня, как только я переступила порог своего нового дома. Планировка этого места так сильно напоминала жилой комплекс одного колледжа, где я лет пять назад проходила летние языковые курсы по испанскому, что на секунду даже решила, что нахожусь там, а вовсе не в Мелвью. Здешние «казармы» точно так же делились на несколько идентичных, каждый этаж из которых дробился на своеобразные блоки — четыре комнаты, санузел, кухня и так по кругу.
Комендантша сказала, что я приехала очень поздно — уже завтра должна была начаться учеба, — и потому меня не смогли поселить с другой первокурсницей, определив в пару к девушке со второго года обучения. За те считанные минуты, что я приближалась к дверям комнаты 172, возникший в голове образ сожительницы менялся от вредной и недалекой тусовщицы и заканчивая жуткой зубрилой-аккуратисткой, но я ни в один из полюсов я не попала.
— У-у-у, моя новая соседка-первогодочка, — с белоснежной улыбкой произнесла девушка и вскочила с кровати мне навстречу, протянув руку для рукопожатия. — Лу́на Дайана Нола, — когда она представилась, я подумала о том, как же ей это имя подходит. Даже произнесла она его без особого труда, как строчки какой-то песни, хоть и не пела нарочно. И двигалась, в отличие от меня, так уверенно и пластично, словно любой ее жест — это часть текучей живой мелодии.
Комната оказалась не такой тесной, как я себе представляла — большое окно с просторным подоконником, с обеих сторон от него по кровати с лестницей, письменный стол под каждой, и еще встроенный шкаф возле входа и немного полок на стенах. Немаркий пол выстлан почти черным ковролином, а ровные стены минималистично выкрашены бежевой краской. Та половина, что принадлежала Луне, смешивала в себе пестрые экзотические орнаменты постельного белья и мягко мерцающие коралловым цветом гирлянды, заменяющие основное освещение, а пустое пространство над столом и кроватью забивали полароидные снимки, листки с заметками и учебные распечатки. Другая же необжитая часть комнаты с нетерпением ждала, когда и она примет свой отличительный облик.
— Фелисити Хоуп Блэквелл, — я пожала ее теплую ладонь, и Луна крепко, но не слишком сильно ответила, как это принято делать при знакомстве, чтобы закрепить начало новых отношений.
— Черт, девочка, ну и имя, ну и имя! «Счастливая надежда», м? А Блэквелл, Блэквелл... — она отошла к своему ноутбуку и быстро что-то забила в поиск. — «темный ручей», а?
— Фелис, можно просто Фелис, — соседка рассмеялась и отмахнулась, пояснив, что увлекается ономастикой², так что я могу не обращать внимания на ее причуды. Над значением своей фамилии я ранее не задумывалась, и теперь мое же имя обрело для меня иной смысл. Но какой же я темный ручей? Скорее, прозрачная мелкая речка.
— Откуда же тебя занесло на такой север, Фелис? — Луна раскрыла двери пустующего шкафа, с которыми я сама не справилась. Как выяснилось, надо было сперва повернуть ручку, и уже затем потянуть ее на себя.
— Из Небраски³, — с каждой секундой я все больше замечала, как же моя новая знакомая не похожа манерой поведения и речи на жителей моего штата — по крайней мере, тех, кого мне доводилось встречать. Она наверняка южанка, вся ее наружность напоминала о той беззаботности, с какой проводишь лето, и эта девушка вобрала в себя тепла так много, что светилась им и без солнца. — А ты?
— Луизиана³, — в тот момент я поняла, что произносить слова нараспев — ее говор, а не единичная акция. Не то, чтобы она их пропевала в прямом смысле, но протягивала слоги и говорила с намного более живой интонацией, чем я. Этим она походила на Джен, из-за чего я сразу прониклась к ней доверием и почувствовала себя спокойно, хотя обычно с трудом схожусь с незнакомцами. — Располагайся, а потом можем сходить вместе поужинать, голодная?
— Честно говоря, просто умираю, — к моему признанию присоединились негромкие завывания живота, насмешившие Луну. — Да, я как раз закончила, — прибавила я, разобравшись с немногочисленными вещами.