— Прости?!
— Прощаю.
И все же, несмотря на схожесть с моими друзьями, приправленную своей оригинальной неуловимой перчинкой и вызывавшую симпатию, меня коробило от его дерзкой пошлости в отдельных моментах. С другой стороны, я вспоминала, что выкинула сама же летом, и пыталась извинить его таким подходом, но ведь то была совсем иная история. Я знаю, что неминуемо почувствовала бы себя дешево, если бы хоть раз ответила взаимно на его провокации. Пусть ищет себе дамочку где-нибудь еще, не пропадет, а меня этим не купишь.
Договорившись сама с собой, я направила все крупицы концентрации на то, чтобы вникнуть в оставшуюся часть речи. Судя по звучащим репликам, мы пропустили вступление, и статный мужчина в наглаженном сером костюме рассказывал теперь о том, какой путь преодолел колледж перед свершением реформации, о чем я отчасти вчера и так наслушалась от Луны. Затем он долго убеждал в том, какой это важный шаг для истории заведения, а после в презентации поделился плановыми успехами, которые ожидаются в течение трех первых выпусков гуманитарных отделений. Плановые? Ничего себе у них замашки, все настолько серьезно. Как я поняла из содержания выступления, все это предназначалось для нас, и что церемония для Даррена и его однокурсников проводилась либо где-нибудь в другом месте, либо будет за нашим мероприятием.
— Розовые гольфы, прикольно, — шепнул Лео, оттянув один из носков за край, так что в следующую секунду тот шлепнулся обратно к ноге. Я рефлекторно схватила обнаглевшую ладонь и отбросила ее от себя.
— Перестань, — отрезала я, поправляя съехавший аксессуар.
— У тебя проблемы с физическим контактом?
— Чего?!
— Говорю, ты такая недотрога, почему? — не без улыбки повторил Рич вопрос, оперевшись на подлокотник и склонившись ближе.
— Знаешь, мало кому будет приятно, если его трогает человек, кого они знают меньше суток.
— Мои родители поженились через несколько часов после знакомства, — парень пожал плечами и откинулся на спинку сиденья. — Все еще счастливы вместе.
— Это неправильно! — вырвалось у меня, когда пришлось сметать осколки своих убеждений.
— А что правильно? — не поворачиваясь ко мне, парировал он. — Весь мир — сплошной бардак. Уже и потрогать мою гитаристку не дают.
Ага, и как мы живем в этом пуританском мире? Придумывать остроумный ответ было бесполезно, найдет еще новые способы обосновать свой наглеж. Однако, кажется, мою мысль он понял и перестал касаться меня без острой необходимости. Тогда меня наконец окатил назревший вопрос: он что, будет со мной учиться?
— Стоп, ты тоже на гуманитарном? — как бы глупо ни прозвучало это сейчас из моих уст, от сидящего возле меня кадра я готова была ожидать чего угодно. Мне как-то и не приходило в голову, что Лео такой же перваш, как и я. Может, он вообще пролез сюда шутки ради, а на самом деле учится совсем на другом курсе.
— Ага, и даже в одной группе с тобой. Хотя, здешние группы — всего-навсего формальность. Потом у каждого свое расписание будет, но на первые полгода я тебя забронировал как мою соседочку по парте. Не отпирайся, ведь я — твой самый лучший вариант.
Что-то мне подсказывает, добром это соседство не закончится.
— Справедливо, — вздохнула я, утонув в удобнейшем кресле по полной. Рич еще напомнил о «втором правиле», прежде чем наконец замолчал и отставил свои странные разговорчики.
После выступления директора на сцену по очереди выходили прочие члены руководства колледжа и преподаватели, толкая речи, что были по сути повторением сказанного в начале. Долго все это дело не продлилось, и уже через час нас разогнали по аудиториям, где у каждой группы должна была состояться встреча с тьютором, который бы внес ясность во весь кавардак, творящийся в голове, пережившей лавину общей информации. В отведенном для нас кабинете находилось довольно распространенное для небольших лекций многоуровневое помещение уменьшенного формата — места для студентов здесь располагались вдоль протяженных столов, уходящих полукругом от доски, но рядов было сравнительно мало, и высота ранжировалась не так кардинально, как в университетских лекториях.
Успешно расправившись с настоятельными уговорами, я затащила Лео на второй ряд вместо предложенного им последнего, достала блокнот с ручкой и приготовилась записывать все самое важное, пригрозив своему соседу по парте, чтобы тот потерпел и не отвлекал в этот ответственный момент. Рич надулся и, заложив руки за голову, откинулся на спинку стула, притворяясь внимательным слушателем. Тем временем, мужчина средних лет, стоявший перед нами, представился и сказал, что будет нашим тьютором на протяжении всего следующего года. В отличие от студентов, учащихся на классических направлениях, нам предстоит учиться три, а не два года. Главным образом, это было вызвано тем, что первый год в нашем случае, как первых испытателей экспериментальной программы, отводился на корректирование уже подготовленных курсов. Огромным плюсом здесь было то, что мы получали намного больше времени для определения со своей специальностью. Первые полгода у нас будут чисто ознакомительными, где путем «проб» различных профильных и непрофильных предметов, а также множества консультаций с тьютором, ко второму семестру нас должны будут перераспределить в зависимости от сформированных планов. И то, это будет совершенно не обязывающее деление — с нами будет продолжаться та же подробная работа с выбором, чтобы со следующего сентября мы начали полноценную учебу на пути к получению диплома и поступлению в хороший ВУЗ по желанию. После обзорной пробежки по всему репертуару ближайших месяцев, я поняла, что имела в виду Луна, когда называла ее «чумовой». Сильнее всего меня удивляло в услышанном то, как здорово Мелвью удалось сопоставить традиционное учение с радикально свежим взглядом на занудный привычный подход к обучению. В конце концов, пусть мы и подопытные кролики, но в надежных руках, и всего через год меня ждет настоящее...