Лекси и Джен не забывали посвящать во все подробности их студенческой жизни на юге, состоящей из сплошных вечеринок, заплывов в океане и открытой копилки учебных долгов. Еще месяц назад я бы наверняка взвыла, получив от пляжных бездельниц очередную кипу фотографий лазурного берега, ведь я и подумать не могла, что Мелвью окажется чем-то за гранью занудной учебы и скучных зубрил. Пока моя скорость на пути к завоеванию (как любил выражаться один товарищ) Даррена могла позавидовать даже улитке, девочки успели и расстаться с новыми ухажерами, и заприметить себе кого-то другого, чем не забывали попрекать меня. Джен в частности возмущалась моей нерешительностью так, что порой приходилось убавлять громкость на минимум, но всякий раз ее удавалось отвлечь рассказами о невероятных приключениях Рича и команды.
Кайл поначалу вечно напивался, пытаясь променять поганый техникум на скорейшее отчисление. Мы не так много переписывались, потому что говорить с перманентно пьяным в стельку кадром было выше моих способностей. Специалистом в области криптографии, к сожалению, я не являлась, и как расшифровать сообщения вроде «флосш!1 ы оацркЙ пьяол жеж» понятия не имела. Но вскоре Коллинзу надоели ссоры с родителями, что в итоге вылились в угрозы выгнать его из дома, если непутевый сын не возьмется за ум.
— Что мне делать? — слышалось с того конца трубки чаще всего. С каждым звонком фраза становилась отчетливее, а мысли за ней трезвели.
В августе, когда я была потерянной настолько, что не могла сделать выбор даже между двумя комплектами постельного белья, ответ на такие вопросы всегда терялся в хламе из личных проблем. Теперь же в моей жизни появилась Луна, искусно разбирающая любую затруднительную ситуацию на атомы, и Лео, внушающий слепую веру в себя, окружающих и любовь ко всему живому. С Иви и Холденом я общалась не так много, но они тоже здорово на меня повлияли в самом положительном смысле, подкрепляя зарождающуюся опору внутри. Все эти люди помогли мне разглядеть в себе и всем мире то светлое, чего я раньше не видела и не желала видеть. Однажды я заметила, что больше не сутулюсь, а в разговорах с людьми реже отвожу взгляд в сторону.
Нужные слова во время очередного звонка сами нашли меня, и на этот раз я не собиралась оставлять Кайла в болоте тоскливой неопределенности:
— Эй, эй. Помнишь, как ты на новогодней вечеринке сочинил монолог вегана в стейк-хаусе? Почему не запишешься на какой-нибудь вечер стендапа и не придешь туда с этим?
— Блэквелл, во мне тогда было не меньше восьми шотов!
— И что? Смог пьяным, сможешь и трезвым! Давай-давай, потом пришлешь мне запись. Ладно? Я приеду после десятого, может, ты меня на свое выступление еще сводишь. Договорились?
— На что я подписываюсь...
— На заслуженную славу и успех!
— Но веган и мясо ведь настолько заезженная тема...
— Надо с чего-то начинать. А в будущем обязательно напишешь блестящий материал. Такой крутой, что я умру от смеха. Понял?
— Колледж на тебя хорошо влияет, знаешь, — фыркающие вздохи прекратились, и в голосе ясно прорезалась улыбка.
— Ты о чем?
— Говоришь уже не так. Та Фелис в аэропорту была другой.
Надеюсь, все неминуемые перемены будут только к лучшему.