— Это плохо?
— Это здорово. Боюсь представить, какой ты вернешься, — мы оба рассмеялись, держа в головах на тот момент явно разных Фелис. — Но мне нравится. Продолжай в том же духе.
— И ты не подведи меня! Или я... назову первый альбом «Коллинз Неудачник». Уж поверь, песни там будут соответствующие!
— Ради такого готов и подвести.
После этого диалога Кайл больше не вынуждал меня выключать уведомления в чате своими попойками.
Помимо занятий учебой и музыкой, на наших с Лео плечах висела тяжелая ноша участия в студсовете. Как Рич и обещал — океан движа я получила и в придачу недостаток свободного времени ни на что, кроме учебы и репетиций. От дня открытых дверей улизнуть вышло, но сразу после него, уже на второй неделе сентября, меня запрягли составлением программы концерта для Хэллоуина, а затем и помощью по остальным организационным вопросам. Кажется, что трудного в распределении семнадцати выступающих? Каждый готовит несколько песен, причем разных, у всех свои заметки и пожелания по настройке аппаратуры, а собрать всех надо так, чтобы сократить до минимума возню с техническими шоколадками. Еще и надо всех прослушать, прогнать и... В общем, приходилось советоваться с кем только можно и переправлять список десятки раз, но постепенно я втянулась и теперь проворнее обращалась с вынужденными перестановками и корректировала изменения намного осознаннее. Зато полезное знакомство с некоторыми ребятами подкинуло фишек для игры на гитаре и вокала, так что не одними репетициями с группой мои навыки разрастались.
Дни пролетали, Даррен становился прежним. Понемногу к нему возвращались былая форма, здоровый цвет лица, прямая осанка. Синяки сходили, скулы больше не торчали острыми костьми. Каждый день к нему капля за каплей возвращалась жизнь, и наши встречи перестали комкаться. Они превращались во что-то глубже случайных разговоров и столкновений, а дистанция между нами сокращалась осторожными шажками. Так мне казалось.
Одним вечером я возвращалась из продуктового, и мы встретились недалеко от кампуса на побитой дорожке вдоль крутого склона. Задумавшись о своем, я сперва и не заметила ничего, по привычке уставилась себе под ноги и шла без оглядки. Остановиться и вынуть наушники заставили знакомые точеные икры в паре шагов от меня. К тому дню Даррен заметно похорошел и вновь смущал меня как прежде. Его одежда была сухой, а сам он не успел запыхаться, — значит, на пробежку вышел совсем недавно. Мы заговорили о всякой формальной ерунде вроде «как день прошел», но слово за слово свернули к новости о том, что Мэйсон вовсе не живет в одной из тех шикарных комнат с балконами, потому что не пошел в сборную, а до конца семестра для получения высоких баллов оставалось еще долгих полгода.
— Не хочу забивать спортом все свободное время, как в прошлом году.
— Что, прям вообще больше не будешь плавать?
Я так и не побывала ни на одном соревновании, сколько бы их ни проводилось. Сначала мне это было просто неинтересно, а потом школа подошла к концу, и стало слишком поздно. Конечно, я жалела о том, что не увижу его тело в воде и...
— Нет, теперь только для себя. Но мне и не особо хочется, — «краш-краш» отвернулся в сторону купающегося солнца, так что силуэт залился оранжевым закатным ореолом, и тогда я осмелилась засмотреться на него дольше нескольких мгновений.
— Надоело?
— Типа того.
— А утренние пробежки?
— Откуда знаешь?
— Видела как-то утром, ты недалеко от моего дома пробегал.
— Да, я каждое утро мимо бегал. После вечеринки у Мэри я смотрел на твой дом, думал, что-то он знакомый.
— Каждое утро?
— Иногда пропускаю, но вообще да, — как у тебя это получается? Заставлять себя вставать так рано и куда-то бежать?
— И как давно?
— Года два, — Даррен подхватил из моих рук пакеты, замучавшись смотреть на то, как я перекладываю тяжести то на одну сторону, то на другую. Сопротивляться я не стала и мы медленно двинулись к общежитию. — Здесь бегается совсем иначе. Воздух чище, холодный, легче дышится.
— Я бы сказала слишком чистый, меня в первые дни просто рубило, — мне вспоминалось начало месяца, когда я спала как младенец и порой боролась с сонливостью на протяжении дня.
— Все лучше, чем у нас. Тебя же предки сюда засунули?
— Вроде того, — формально, Джен сойдет и за мамочку.
— И куда ты сначала собиралась?
За рассказом о колледже в краях бесконечного лета я и позабыла ненадолго о том, кому это рассказываю, погрузившись в воспоминания о времени, проведенном с подругами. Но стоило Даррену сказать еще хоть слово, как сознание возвращалось к настоящему. Я изо всех сил старалась не залипать на любимый голос, не смотреть лишний раз в его сторону, чтобы не потерять нить беседы и не выглядеть глупой, когда настанет мой черед говорить. Все же иногда мысли безнадежно путались, так что я торопилась исчезнуть за дверями и спешно попрощалась с Мэйсоном. Наверное, это был один из самых долгих наших разговоров за весь сентябрь.