«Пинь-пинь-тарарах!» – звучит на ветке. Где твое жало,Где твоя строгость, строгая госпожа?Все уже было, а этого не бывало.Жизнь – духота. Смерть будет нам свежа.
Счастья не будет
Олененок гордо ощутил
Между двух ушей два бугорка,
А лисенок притащил в нору
Мышь, которую он сам поймал.
Музыка, складывай ноты, захлопывай папку,Прячь свою скрипку, в прихожей отыскивай шляпку.Ветер по лужам бежит и апрельскую крутитПыль по асфальту подсохшему. Счастья не будет.
Счастья не будет. Винить никого не пристало.Влажная глина застыла и формою стала,Стебель твердеет, стволом становясь лучевидным.Нам ли с тобой ужасаться вещам очевидным?
Будет тревожно, восторженно, сладко, свободно,Будет томительно, радостно – все, что угодно:Счастья не будет. Оставь ожиданья подросткам.Нынешний возраст подобен гаданию с воском:
Жаркий, в воде застывает, и плачет гадалка.Миг между жизнью и смертью – умрешь, и не жалко —Больше не будет единственным нашим соблазном.Сделался разум стоглазым. Беда несогласным:
Будут метаться, за грань порываться без толку —Жизнь наша будет подглядывать в каждую щелку.Воск затвердел, не давая прямого ответа.Счастья не будет. Да, может, и к лучшему это.
Вольному воля. Один предается восторгамЭроса; кто-то политикой, кто-то ВостокомТщится заполнить пустоты. Никто не осудит.Мы-то с тобой уже знаем, что счастья не будет.
Век наш вошел в колею, равнодушный к расчетам.Мы-то не станем просить послаблений, – а что тамБьется, трепещет, не зная, не видя предела, —Страх ли, надежда ли, – наше интимное дело.
Щебень щебечет, и чавкает грязь под стопою.Чет или нечет – не нам обижаться с тобою.Желтый трамвай дребезжанием улицу будит.Пахнет весной, мое солнышко. Счастья не будет.
Времена года
1. Подражание Пастернаку
Чуть ночь, они топили печь.Шел август. Ночи были влажны.Сначала клали, чтоб разжечь,Щепу, лучину, хлам бумажный.
Жарка, уютна, горяча,Среди густеющего мракаОна горела, как свечаИз «Зимней ночи» Пастернака.
Отдавшись первому теплуИ запахам дымка и прели,Они сидели на полуИ, взявшись за руки, смотрели.
Чуть ночь, они топили печь.Дрова не сразу занимались,И долго, перед тем как лечь,Они растопкой занимались.
Дрова успели отсыретьВ мешке у входа на террасу,Их нежелание горетьРождало затруднений массу,
Но через несколько минутОгонь уже крепчал, помедлив,И еле слышный ровный гудРождался в багроватых недрах.
Дым очертания менялИ из трубы клубился книзу,Дождь припускал по временам,Стучал по крыше, по карнизу,
Не уставал листву листатьСвоим касанием бесплотным,И вдвое слаще было спатьВ струистом шелесте дремотном.
Чуть ночь, они топили печь,Плясали тени по обоям,Огня лепечущая речьБыла понятна им обоим.
Помешивали кочергойПечное пышущее чрево,И не был там никто другой —Леса направо и налево,
Лишь дождь, как полуночный ткач,Прошил по странному наитьюГлухую тишь окрестных дачСвоею шелестящей нитью.
Казалось, осень началась.В июле дачники бежалиИ в эти дни, дождя боясь,Сюда почти не наезжали.
Весь мир, помимо их жилья,Был как бы вынесен за скобку, —Но прогорали уголья,И он вставал закрыть заслонку.
Чуть ночь, они топили печь,И в отблесках ее свеченьяПлясали тени рук и плеч,Как некогда – судьбы скрещенья.
Волна пахучего тепла,Что веяла дымком и прелью,Чуть колебалась и плылаНад полом, креслом, над постелью,
Над старой вазочкой цветной,В которой флоксы доживали,И над оплывшею свечой,Которую не зажигали.
2. Преждевременная автоэпитафия
Весенний первый дождь. Вечерний сладкий час,Когда еще светло, но потемнеет скоро.По мокрой мостовой течет зеленый глазПриветствующего троллейбус светофора,Лиловый полумрак прозрачен, но ужеГорит одно окно на пятом этаже.
Горит одно окно, и теплый желтый свет,Лимонно-золотой, стоит в квадрате рамы.Вот дождь усилился – ему и дела нет:Горит! Там девочка разучивает гаммыВ уютной комнате, и нотная тетрадьСтоит развернута. Сыграет, и опять