— Бабка Умила сказала, от присушенного парня рожать нельзя. Изводить такой плод нужно. А я испугалась. Тогда бабка велела ворожбу снять и во всём признаться Деяну, чтоб меня простил и принял. Тогда вреда ребёнку не будет. А он как узнал про дитя во чреве да про приворот, такими проклятиями осыпал, что у меня земля из-под ног ушла. Ну я и побежала обратно к бабке Умиле. Чтоб возвратила всё как было. Чтоб любил меня мой Деян любой ценой. Она предупреждала, что второй раз присушить не получится. А я не послушалась… И он… Он в лесу повесился.
— И ты убила бабку, а Деяна с того света возвратила? — предположил я.
Но тут девушка зарыдала в голос. Так надрывно, что где-то через двор залаяла разбуженная собака. Даже варгин от неожиданности шарахнулся в сторону и спрятался в кустах.
— Не знаю больше ничего! Не делала! Не хотела! Любила крепче жизни! И потеряла! — выкрикивала она сквозь слёзы.
Распахнулась входная дверь в избу. На пороге возник мужчина с окладистой бородой. Отец, видимо. Сердито нахмурился и бросился к нам. А за его спиной в освещённом дверном проёме появилась встревоженная мать девушки и трое младших детей, которые старались выглянуть и разобрать, что происходит во дворе.
— Оставьте её уже! — не разбирая, кто перед ним, отец Ярины оттолкнул меня. Встал меж нами, заслоняя дочь. — Идите прочь, нелюди! Страдает девочка, неужели не видите!
— Я Ловчий. Ищу…
— Черти пусть тебе ищут! Пошёл отсюда! — не унимался хозяин дома. — Этот висельник проклятый дочку мою обрюхатил, да сам позора и не вынес! А ей прохода не дают! Говорят, сама нагуляла! Гнобят почём зря! А его, самоубийцу, похоронили со всеми почестями на погосте, а не за оградой, как полагается!
Я нахмурился. Самоубийц предавали земле не среди могил честного народа, а за стеною. С чего бы вдруг его хоронить в простую могилу, если сам он повесился. Может, в том и дело? И повторный приворот, да неверное погребение из видного юноши сотворили окаянную нежить? Стоило проверить.
— Прости, добрый человек, обидеть ни тебя, ни дочь твою в мыслях не было, — я поклонился кричащему хозяину дома, чем несколько унял его пыл. — Ты скажи лучше, как мне найти могилу этого Деяна?
Мужчина поднял за плечи всхлипывающую дочь и повлёк её к дому.
— Отец ему справил резной могильный камень, точно он князь какой. Не пройдёшь мимо, — он окинул меня полным ненависти взглядом. — А погост западнее от деревни, у самого леса. Ловчий.
— Доброй ночи, — я развернулся и пошёл прочь, не дожидаясь новых проклятий.
Кот нагнал меня большими скачками у самых ворот села. Вероятно, задержался послушать, о чём толкует семья Ярины. Но ничего интересного так и не услышал.
— Итак, — протянул он. — Наступила ночь. Мы идём на кладбище. Искать упыря.
— Если повезёт, он нас сам найдёт, — усмехнулся я.
Возвращение колдуньи. Глава 3
Место последнего приюта усопших обнаружилось совсем недалеко. Засеянное рожью поле раскидывалось на западе от села густым ковром. Ночной ветер ходил бархатными волнами по его глади, баюкая тяжёлые колосья. Дорога тянулась ровной полосой до самого леса. Там, на пологом холме, и ютились могильные плиты за невысокой оградкой. Покосившиеся каменные столбики, меж которых щетинился низкий частокол высотой мне едва ли до пояса. Даже в темноте я мог различить, что часть забора выглядела новее и крепче, а часть и вовсе отсутствовала. Говорило это о том, что погост недавно расширяли, да так и не завершили начатое.
Мы поднялись на холм, очутившись пред раскрытыми воротами, что висели на скрипучих петлях. Ветер легонько шевелил одну из створок, отчего проржавевшее железо жалобно повизгивало, будто оплакивало тех, кто спал здесь вечным сном.
Лес подступал к могилам почти вплотную. Раскидистые берёзы нависали над дальним краем погоста, пряча тамошние надгробия в зыбком, прохладном сумраке.
Но стоило моей ноге ступить на священную землю, как одна из теней метнулась от ствола к стволу и скрылась в подлеске.
Кот в несколько скачков обогнал меня. Он первым нырнул в распахнутые ворота и замер, запрыгнув на замшелый могильный камень. Выгнул свою чёрную спину дугой. Принюхался, сердито прищурив янтарные очи.
Рука легла на рукоять меча. Бесшумно потянула верный клинок из ножен. Но варгин не шевелился. Лишь вглядывался во тьму за берёзами. Мало-помалу его прижатые к голове уши снова встали торчком, а спина расслабилась.
— Не упырь, стало быть? — шёпотом спросил я. — Что чувствуешь?