Тем временем от моего внимания не укрылось, как три кикиморы всё же высунулись из воды подле него. Ещё пятеро всплыли в отдалении. Готовились своего хозяина защищать, если потребуется. Поэтому я был уверен, что поблизости есть и другие. Несмотря на его приказ убираться с глаз долой.
Одна из кикимор подплыла к Болотнику и уткнулась щекой в его рыхлое, бородавчатое пузо. Прикрыла глаза с довольным видом, когда его перепончатые пальцы погладили её по голове.
— Благородство — игра людская, — отвечал Болотник, оглаживая склизкую кикимору, как домашнюю кошку. — А нам боги завещали Равновесие держать. Вся старшая нежить должна про это помнить. Ежели рассудок последний не растеряла, как некоторые.
В памяти моей тотчас всплыла история с Ладой и Лешим.
— Сталкивался я с одной чародейкой, — задумчиво признался я. — Так она расследовала причины того, отчего некоторая нежить вдруг делается злой и безудержной. Быть может ты, хозяин, знаешь, кто за этим стоит и Равновесие нарушает?
Я мельком глянул на Жар-птицу, но та по-прежнему спала на дереве посреди топи. Будто наши крики и бой нисколько её не волновали.
Болотник же медленно кивнул и ответил на мой вопрос без увёрток:
— Вий.
Мария. Глава 4
Ухнуло в вышине. Словно громовой раскат родился за серыми, осенними тучами.
Частая рябь немедля прошлась по водной глади.
Гулким, предостерегающим эхом разнеслось имя властителя мира мёртвых.
Зашипели кикиморы с возмущением. Попрятались в родное болото, оставив нас с хозяином. Болотник, впрочем, и сам испугался не на шутку, что так легко сболтнул Ловчему столь большой секрет. Думал и сам уж удрать в трясину, да я окликнул его:
— Хозяин, стой! Помоги мне, ежели правда за Равновесие так радеешь.
— Пришёл девочек моих убивать, а сам помощи просит, — проворчал Болотник.
— Да говорю же, девочки твои первые напали, — заверил я, кладя одну руку на сердце, а другой продолжая удерживать меч лезвием вниз. — Я за ней явился, честь по чести скажу, раз уж и ты со мной открыт, — кивнул в сторону спящей огнептицы, и Болотник проследил за моим взглядом.
— А Мария тебе на что? — он прищурил жабьи глаза. — Убить собрался?
— Хочу сперва узнать, можно ли её расколдовать, — я поковырял мечом кочку перед собой, вспарывая мшистое тело, пронизанное подгнившими травяными корнями. — Она на деревню нападает. Люди страшатся, что сожжёт дотла.
Болотник булькнул с негодованием.
— Сами угробили, а теперь страшатся, — проворчал он. — Что ты знаешь про Марию, Ловчий?
— Знаю, что её бабы на этом самом месте, где я стою, избили до полусмерти, а девочки твои дело довершили. А потом она в огнептицу переродилась, — я говорил, а сам внимательно следил за реакцией Болотника, но он не разозлился, а напротив, будто бы даже обмяк, оседая в воде по грудь.
— Тогда ты не всё знаешь, — молвил он. — Бабы те испугались моих девонек-рыбонек и убежали. Раненая девушка попыталась тоже ноги унести. Да куда ей было, чуть живой. Она в воду упала.
— И захлебнулась? — с недоверием уточнил я.
И тут хозяин болота широко улыбнулся, обнажая гнилые зубищи.
— Дело в Русалии было. В ту пору, когда вода в моей топи превращается в мёртвую воду, всего на одну неделю, — он подплыл чуть ближе и заговорил тише, будто бы нас кто-то мог тут услышать.
— Брешешь, — не поверил я. — Будь тут мёртвая вода хоть один день в году, болото бы твоё уже руками вычерпали.
— Это те селяне, которые моих девочек боятся? — Болотник насмешливо осклабился. — Им и ни к чему, что у них под носом волшебный источник. Да и пить из болота никто не решится. Ну а ежели ты надумаешь о том разболтать, никто тебе не поверит. Скажут, умом тронулся.
— Твоя правда, — я кивнул. — Так что с Марией сталось, когда она в мёртвую воду упала?
— Кикиморы потащили её в топь, но вода её раны залечила, — Болотник повернулся к спящей огнептице. — Девоньки хотели Марию на дно утянуть, утопить и сожрать, потому что душа у неё черна была. Да только стоило девке с головой под воду уйти, как она в Жар-птицу и переродилась. Кикимор переполошила, да и вылетела из болота. Принялась тут носиться с криками и жечь всё подряд. Мы не знали, куда деваться. А потом как села на то дерево, как залилась человечьими слезами. Ну я сразу всё и понял.
Я тоже не вчера родился и понял достаточно. Кивнул. Но слушавший наш разговор Кот глянул на меня вопрошающе, потому мне пришлось пояснить: