Следующий — то же самое. И третий. Я глянула на Элис: та уже нашла стопку картин и листала их, будто на ярмарке, подбирая что-нибудь на стену в гостиной.
Но когда я перешла ко второму ряду, странное ощущение царапнуло мою ауру. Я протёрла старое серебро, прочитала инвокацию. Спасибо, Трент. Обрадованная, обхватила обруч пальцами, пытаясь уловить хотя бы искру магии — но это был просто мёртвый металл. Клялась бы, что что-то почувствовала…
— Э-э, Рейчел? — сказала Элис, и я вздрогнула, когда вспыхнули потолочные лампы. Вдали сквозь стены протянулся глухой улюлюкающий звук.
Дерьмо на тосте, я и включила ту самую сигнализацию, о которой предупреждала Элис.
— Валим, — сказала я, запихивая амулет в карман и подталкивая её к лей-линии. Она всё ещё была тут. Они не смогут отключить её, пока сами не войдут в линию.
— Куда? — вымолвила она, побелев. — Рейчел, мы не проломимся через охрану Каламака.
У нас было минуты две, самое большее. Меня нельзя было ловить. И Трент, и Квен решат, что я — та самая Рейчел, что его арестовала, а он сейчас на меня страшно зол. Он не станет думать. Он меня убьёт. Обернёт лисой и загонит по ночи.
Никогда больше. Мы уйдём через Безвременье.
Испуганная, я схватила камень транспозиции. Finis, мелькнуло в голове; меня передёрнуло, когда наши иллюзии растворились. Облик Мэдисон больше не поможет. Если я хочу выжить, в Безвременье мне придётся быть собой.
— Что ты делаешь? — вытаращилась Элис, когда я вытряхнула из портфеля «Каламак Индастриз» свою наплечную сумку и достала наши мантии и шляпы. Фамильяры. Мы должны были быть похожи на фамильяров.
— Надевай, — сказала я, на автомате бросив ей мантию, и она поймала. — Через реальность мы не выйдем.
— Ты хочешь уйти через Безвременье?!
Я втиснулась в мантия, лихорадочно натянула шляпу, завязала рукава узлами, чтобы получились карманы. Стыд не давал поднять глаз — стыд за то, что я активировала одно из страхов Трента сразу после того, как предупредила Элис. Пейнтбольный пистолет Мэдисона ушёл в один карман, мой вишнёво-красный — в другой. Помедлив, переложила последнее зелье забвения в карман джинсов… на всякий случай.
Элис стояла на месте, держа мантию в руках, с ужасом на лице.
— Почему ты не одеваешься? — спросила я.
И тут мы обе подпрыгнули от внезапного глухого удара в пустую стену. Штукатурка осыпалась.
Они пытались вломиться. Почему? — мелькнуло, пока глухой треск крошащегося гипсокартона становился громче. Охрана Трента умеет ходить по лей-линиям.
И тут меня осенило. Вся охрана Трента умеет ходить по лей-линиям. Они знали, что демоны их там поджидают, стоит попробовать. Сын фейской шлюхи…
— Элис, нам надо идти, — сказала я, когда треск стеновой плиты усилился. — Выход только через Безвременье. Поднимемся на поверхность и пешком дойдём до лей-линии. — Но она всё так же стояла и пялилась на меня. — Надень мантию!
Её подбородок задрожал — я решила, от злости.
— Это ты всё подстроила. Вся эта комедия, чтобы продать меня Тритон без свидетелей за то проклятое зеркало. Невозможно заново разжечь использованный амулет лей-линии, а я тебе поверила! Ты собираешься продать меня Тритон! — мотая головой, она, пятясь отступила, и стена треснула ещё сильнее.
— Элис… — попыталась я.
— Я лучше рискну с Каламаком, — отрезала она. — Это не я арестовала его на собственной свадьбе. Я — та девчонка, которую ты похитила из лагеря как заложницу. — Она метнулась взглядом к расползающимся трещинам. — Помогите! Пожалуйста! Она собирается продать меня демонам!
— Ах ты мелкая… — взвилась я и бросилась к ней. Она пискнула, пятясь и врезаясь в эльфийское порно Трента. Мы рухнули, я сверху. На миг промелькнула мысль о Бозе и Клемте — либо ржут до упаду, либо ставки принимают, кто победит.
Элис взвыла, явно в бешенстве, пытаясь скинуть меня.
— Надень мантию! Я не собираюсь тебя продавать! — заорала я, а потом вздрогнула, когда меня прошила энергия. Это была Элис — она хлынула в меня сырой мощью, прямо из линии, в которую мы рухнули.
У меня не было на это времени, и я втянула в себя шипящую энергию, загоняя её в привычные, до безболезненности прожженые каналы. Её сила жужжала, отдавая солью и сиренью, наполняя мою чи. Я поддала своего — стиснула зубы и швырнула всё это обратно.
Элис взвизгнула от боли и обмякла. Я вырубила её.
— Отойдите от женщины! — потребовал кто-то, и я дёрнула взгляд к рваной дыре в стене. Пока прореха была узкой, меня не видели; как только станет шире — полетят чары.