Элис пошла к стойке заказывать еду — у них не хватало людей — с последними крошками наших денег в руке. Я вздохнула, плечи осели, и ворон рядом со мной наклонил голову, впившись острым вниманием в камень у меня на шее.
— Моё, — сказала я.
Ворон хрипло хохотнул, подпрыгивая на месте, словно тронутый. Он явно понимал, что значит «моё», и всё равно хотел это.
Waffle House, подумала я, оглядывая почти пустой зал. Когда мы пришли, тут было битком, а теперь остались лишь пожилая пара в углу, дотягивавшая одинокие кофе, да парень со шваброй, протиравший пол.
Поморщившись, я подтянула сумку поближе, прикрывая её: глаза защипало от слабого, но настойчивого запаха жженого янтаря.
— Эй, Слик, — сказала я, и птица перевела внимание с Элис на меня. — Птицы вообще запахи чувствуют?
Ворон снова каркнул, драматично кивая.
— Прости, — добавила я, и он, переступая боком, перебрался на другой край стола.
И всё же улыбка нашла меня, когда я проследила за вниманием птицы: Элис кокетничала с парнем за стойкой. Она держалась весело, но напряжение уже пробивалось наружу: адреналин от того, что сперва уделала Тритон, а потом Скотта, выветрился, оставив место ломоте и усталости. Добро пожаловать в мой мир, детка.
Осанка сдала; я вытянула ноги под столом, чувствуя, как наливается синяк там, где Адажио вытаскивал меня из земли. Или это я прыгала в грузовик. Или тащила туда Джонни. Локоть тоже ныл. Понятия не имею, когда приложилась.
Слик захлопал крыльями от возбуждения, когда Элис вернулась с подносом: две бутылки воды и две корзинки. Пахло тёплым хлебом, а не блинчиками и хешбраунами, и я выпрямилась, заинтригованная. Бургеры и курица?
— Урезанное меню, — пояснила она, ставя поднос и валясь на стул напротив; рука тут же потянулась гладить ворона по шее. — Я взяла гамбургер и сэндвич с курицей. Бери что хочешь. Что не съешь — доем я.
Я забрала бутылку воды и щёлкнула крышкой.
— А, возьму бургер, если твой ворон не против курятины.
— Слик? — она моргнула, и лицо тут же стало почти школьным. — Господи, конечно нет. Вороны постоянно едят птенцов. — Она перехватила корзинку и принялась сюсюкать с птицей у локтя. — Правда ведь, мой маленький дикарь?
Ворон вежливо принял тоненькую полоску дымящейся курятины, а я глотками осушала воду. Я уже забыла, как старое Безвременье может оставлять жажду.
— А, спасибо, — сказала я, поднимая бургер, чтобы объяснить свой выбор. — Сколько у нас осталось?
— Нисколько. — Она дала птице ещё один ломтик. — В обмен я простерилизовала им бак воды. Теперь у них кофе будет до конца дня.
— О! Отлично. — Я откусила, плечи снова опали. — Хорошо придумала… — Булочка могла быть тонковата, а ломтик помидора — жалким, но я умирала с голоду, и это было как рай.
С набитым ртом я смотрела, как птица принимает третий кусочек, зажимает его в лапе и аккуратно обгрызает края.
— Скотт пойдёт за ним прямо к нам, — добавила я. — На тебе, может, и нет чипа, а вот твоя птица — чипирована.
— Да, знаю. — Элис вздохнула, вытерла руку, потом взяла ворона за голову и заставила смотреть на себя. — Слик, иди сыграй в прятки со Скоттом.
Ворон подпрыгнул пару раз и взмыл в воздух, раздражённо каркнув, когда влетел на кухню и, по всей видимости, выскочил наружу через открытую дверь.
В торжествующей улыбке Элис было что-то неловкое, и я всунула обратно на бургер тонкий ломтик помидора, прежде чем откусить снова. Waffle House был одним из немногих межвидовых ресторанов, где подавали помидоры. Но Waffle House плевать хотел на чужие мнения.
— Слушай, как только мы погрузим Джонни на лодку, я хочу вернуть грузовик.
Элис застыла.
— Почему?
— Потому что он не наш? — сказала я, решив, что вопрос из детского сада.
— Мы его завели, — проговорила Элис с набитым ртом. — Никому он не был нужен.
Я вдохнула и выдохнула.
— От того, что мы его завели, он не стал нашим.
Лоб Элис сморщился.
— А со сном как? — раздражённо сказала она. — Ты там, где-нибудь в расписании сон отметила?
Я отодвинулась от стола, взяла бутылку воды.
— Я разберусь с грузовиком, если хочешь завалиться спать в библиотеке.
— Нет, я в порядке.
Ещё бы. Я уставилась в высокие окна, глядя, как люди и прочие любители дневного света выплывают на улицы. В последние дни сирен было слишком много. Слишком много пожаров, слишком много угроз. Зато Ал вернулся в Безвременье.