Кистен взглянул на огромные часы на стене напротив лифта. Угроза приближающегося рассвета, казалось, его успокоила, и глаза вновь стали обычного карего цвета.
— Я хотел поговорить с тобой, — сказал он, взгляд скользнул к моим рукам. — Сказать «спасибо» за то, что не дала солнцу меня сжечь. Что держала меня в безопасности. Что не дала мне умереть с голоду.
Я облизнула губы. Это Кистен. Он бы никогда не причинил мне вреда. Мне нельзя к тебе прикасаться. Никогда больше.
— Пожалуйста, — выдохнула я. — Я… прости. День был ещё тот.
— А для меня — два года, — улыбнулся он, губы сомкнулись, и у меня будто разорвалось сердце. — Пытаюсь вернуть свою машину. Не знаешь, кто её купил?
Мир съехал набок, я чувствовала себя нереальной.
— Нет, прости. Но твой бильярдный стол у меня. Он снова треснул. Понадобится новая сукно. — Поморщившись, я встретила его взгляд — снова спокойный, тепло-карий. — Я использовала его как стол для чар.
Он тихо хмыкнул, и я немного расслабилась.
— Оставь, — сказал он, и улыбка сползла, когда он понял, что расстояние между нами уже не изменится. — Я как-нибудь зайду ночью — сыграем партию.
Он снова улыбнулся — мой Кистен. — Как только перетянешь.
— Договорились. — Он не прикасался ко мне. И, думаю, уже не прикоснётся. Мне было больно даже благодарить его за это. — Я не собиралась влюбляться. Я думала, тебя больше нет.
— И нет, — он бросил взгляд на мою руку, будто хотел её взять. — Так лучше. Я хочу только одного — чтобы ты была счастлива. — Его взгляд поднялся к моему. — Передай Каламаку: если он ошибётся, я буду рядом. Всегда.
Я вспомнила, как его ладонь держала мою, и странная дрожь прокатилась по венам.
— Вот этого я и боюсь, — полушутя сказала я, и он мягко рассмеялся.
— Я тоже, — сказал он, а затем вздохнул, будто и правда нуждался в воздухе. — Я говорил это в баре и повторю, чтобы ты поверила: я ставлю тебе границы. Каламак — нет. И это хорошо. Не беспокойся обо мне. Я всё ещё получаю ауры от того заклинания. Наследник мне не нужен, а вот заботиться о Пайке — похоже, приносит мне… что-то вроде покоя. И ему — тоже. Ему досталось, пусть найдёт столько радости, сколько сможет. — Его взгляд дёрнулся к часам. — Мне пора.
Я кивнула, ощущая, как по телу разливается слабость, когда он повернулся ко мне спиной и зашагал вниз по лестнице.
— Я серьёзно, Рейчел, — сказал он через плечо. — Не спускайся. Там слишком много памяти, она меня путает, а я всё ещё разбираюсь, где инстинкт, а где любовь. Не заставляй меня сломать то, чем ты можешь быть, чем уже являешься.
— Ты бы не смог, — прошептала я, зная, что он услышит меня своими новыми, неживыми чувствами. Мы оба знали, что это ложь. Я стояла, пока не хлопнула дверь внизу, и только тогда пошла прочь. С опущенной головой пробралась через кухню — там было жарко и пахло мылом: готовились к завтрашнему дню.
Мысли метались: что я забыла ему сказать, что чувствовала там, в том паршивом стрип-клубе, как мне было больно оставлять его, даже возвращая домой, как я радовалась, что он здесь. И как мне стыдно за то, что я снова влюблена.
Но Кистен, похоже, и так всё понял.
Вампиры — отстой.
На основном уровне оставалось ещё несколько посетителей, но бар уже откровенно закрывался. Я поднялась по лестнице, и тум-тум-тум баса становился мягче, почти неуловимым — подсознательным сердцебиением мира. Месяцами ковен дышал мне в затылок. Сегодня всё закончится — на верхнем этаже у Пискари.
— Привет, Пайк. Привет, Брэд. — Отгоняя мысли о Кистене, я оглядела верхнюю комнату с чёрными окнами, плотно занавешенными тяжёлыми шторами, и свободной рассадкой. Пайк стоял у задней стенки за крошечным баром, и сначала я хотела говорить именно с этим элегантным мужчиной со шрамами. Он заботился о Кистене? В общем-то не удивительно. Обоих предали те, кому они доверяли, кого должны были любить — и кого любили.
— Скотт, — бросила я плоско, проходя мимо мальчишеской фигурки: десятилетнее личико, яркие кроссовки болтаются, сидит у низкого круглого столика. Рядом — Брэд, старший живой вампир, скрючился над карманной консолью, целиком в неё ушёл. Ведьма набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но я просто прошла мимо, игнорируя его и раздражённо морщась.
Пайк усмехнулся, когда я поставила пластиковый пакет на барную стойку.
— Привет, Рейчел. Почти рассвет. Чем помочь?
Из подвала тянуло тяжёлыми парами — покруче текилы. Я глянула на Скотта, прикидывая, зачем он здесь и что у него в туго завязанном бумажном пакете у ног.