Меня вдруг пронзил резкий импульс магии, и я отдёрнула руку от чёрного запечатанного конверта. Осторожно взяла его и положила на низкий стол из сланца. Это была последняя коробка из тех, что Ал унаследовал от Тритона, когда та стала эльфийской Богиней вместо меня — мой последний шанс найти это проклятое зеркало. Мне было неприятно, что Элис прикрывается юридическими формулировками, и да, я была в бешенстве, что она оставила у себя мою книгу. Но больше всего меня бесило, что она знала, на какую кнопку нажать, чтобы я поступила по-идиотски.
Кистен.
Крылышки Дженкса зашуршали, когда он приземлился на край коробки и заглянул внутрь, не в силах побороть любопытство. Гетти гремела в кухне, и учитывая, что она ростом всего четыре дюйма и весом меньше унции, это требовало немалых усилий.
— Эм… мы идём за твоей книгой? — спросил он, явно не спеша идти в кухню и чинить всё, что между ними сломалось.
— Сегодня ночью, да, — ответила я, аккуратно вытряхивая шёлковую тряпочку для пыли. На ней был символ чистоты, и я отложила её — себе, в коллекцию.
— Так почему ты злишься? — неуверенно спросил Дженкс.
Я не смогла заставить себя посмотреть на него и открыла деревянную шкатулку — внутри аккуратно лежали детали, похожие на элементы головоломки. Щёлкнув крышкой, я поставила её на стол и продолжила перебирать содержимое коробки.
— Мне не понравилось, что Элис сунула мне Кистена, как морковку перед ослом, — пробормотала я. — Кистена больше нет. Я уже его оплакала и пошла дальше.
И всё же…
— Да, это было по-свински, — сказал Дженкс. — А ты повелась.
— Эй, — возмутилась я, но голос предательски дрогнул, когда я ощутила странный отклик на лей-линии в саду. Откуда-то из-под купола донёсся глухой бонг, и я замерла, вытянув чувства. Кто-то только что сотворил магию — и это была не я.
— Это Ал, — Дженкс нырнул обратно в коробку, заглядывая под очередной шелковый платок. — Он пытается восстановить кольцо грибов вокруг церкви.
— Для защиты? — Я с интересом поднялась и подошла к витражу, выбрав стекло посветлее, и уставилась на его яркий фургон, припаркованный на заднем дворе среди могил. Фургон был, должно быть, футов двадцать пять длиной, и чтобы сдвинуть его, потребовалась бы упряжка волов. Или даже две. Хотя вряд ли он вообще когда-либо сдвинется с места. Проще уж снять колёса и сжечь их на дрова.
— И как у него получается? — спросила я.
Крылышки Дженкса зашуршали.
— Медленно. Говорит, у грибов естественная связь с лей-линиями. Это как будто ты рисуешь круг, не будучи напрямую подключённым к линии. Или, по крайней мере, он так мне объяснил.
Я обернулась — не потому, что удивилась: не было ничего странного в том, что Ал попытался обойти своё текущее бессилие в обращении с лей-линиями. Удивило меня то, что он использовал свои ограниченные силы, чтобы защитить церковь — а значит, и меня. Демон, не способный подключиться к лей-линии, уязвим — куда сильнее, чем тот, кто не может по ней прыгать.
Но дело было не только в этом. Это казалось… больше.
— Ты рассказал ему, что ковен угрожает мне? — сказала я, плечи опустились, когда из коробки вылетел сноп пыльцы.
— Дженкс, — проворчала я. Он поднялся, с усилием размахивая крыльями, в руках у него был нож длиной с него самого.
— Мне и так хреново от того, что он не может подключаться к лей-линии из-за меня. А это только подчёркивает.
— Сейчас зима. Я не собираюсь отказываться от дополнительной защиты, — отрезал он. Я забрала у него нож, пока тот не рухнул под его тяжестью.
— В нём можно видеть отражение, — сказал он. — Может, это зеркало Атлантов?
— Возможно, — отозвалась я и отложила его, решив потом спросить у Ала. Сколько бы я ни ворчала на то, что демон крутится рядом, вытягивать из него информацию так было гораздо проще. Я не была его ученицей. Но я у него училась. Он мне не защитник — и всё же просто своим присутствием в саду он давал ощущение защиты. Даже несмотря на то, что сейчас не владел магией лей-линий. Когда-то он был главным поставщиком фамильяров в мире демонов, а это означало, что он одновременно был и работорговцем, и наставником. Теперь он был почти никем — хотя по-прежнему вызывал вполне оправданный страх. Он устал. Все они устали — изображать всемогущих. Особенно когда это делает тебя одиноким.