Я завернула за угол лестницы, готовая скрыться в квартире, натянуть его толстовку и свернуться калачиком на диване, когда темная фигура, сидевшая на верхней ступеньке, встала.
Мое сердце подскочило к горлу. Мой вздох отразился от стен.
— Что ты здесь делаешь?
— Жду тебя.
Мужчина, которого я искала, все это время был здесь.
Я прижала руку к своему бешено колотящемуся сердцу и продолжила подъем.
— Ты напугал меня.
— Прости. — Хакс подождал, пока я достану ключи и открою дверь. Но он не последовал за мной за порог. Он стоял в холле, как и каждое утро в течение недели. — Прости, Эв.
— Ты поэтому нарисовал эту картину? Чтобы извиниться?
— Нет.
Я бросила сумочку на пол внутри и повернулась к нему лицом.
— Чего ты хочешь, Хакс?
— Скажи мне почему?
— Почему, что?
Слышал ли он о моем переезде в Новый Орлеан? Невозможно. Единственным человеком, которому я рассказала об этом, была Люси.
Хакс нахмурился и подошел ближе. От пристального взгляда его глаз у меня перехватило дыхание. Утренний угрюмый мужчина исчез. Именно этот Хакс заставлял мое сердце биться чаще. Мужчина, который знал каждый изгиб моего тела. Мужчина, который чего-то хотел и был полон решимости это получить.
— Скажи, почему ты вышла за меня замуж? — Он переступил порог, проталкивая меня вглубь квартиры.
— Потому что мне было скучно.
Он покачал головой, делая еще шаг вперед. Затем еще один. И чем ближе он приближался, тем дальше я отступала, пока он не прижал меня именно к тому месту, где я и хотела оказаться, — к кирпичной стене рядом с моей кроватью. Его ладони обхватили мои руки, он крепко сжал их и поднял над моей головой.
Волна вожделения пронзила меня, когда его запах наполнил мой нос.
Боже, перед ним было трудно устоять.
— Эверли. — Он произнес мое имя тихим рокочущим голосом. Сурово. Требовательно. Эротично. — Расскажи мне.
— Это не имеет значения. — Я покачала головой, глядя мимо него.
— Скажи мне. — Он переменил хватку, взяв меня за руки одной рукой, чтобы другой дотянуться до моего подбородка. Он просунул под него палец, привлекая мое внимание к себе.
— Я хотела помочь Саванне, — ответила я. Разве мы не проходили через это раньше? Неужели он не поверил, что я искренне помогала его дочери?
Хакс покачал головой, и выражение его лица смягчилось. Он убрал руки с моей кожи. На мгновение я подумала, что он оставит меня здесь, тяжело дыша, прислонившись к стене. Но затем его пальцы коснулись моего лица.
Он провел по моему носу от переносицы до кончика одним легким прикосновением.
Словно кистью.
У меня упало сердце.
Все это время он нежно прикасался к моему лицу. Линии, которые он рисовал месяцами, бесчисленные ночи, когда он обводил мои черты. Он раскрашивал мое лицо. И теперь окончательный результат был запечатлен на холсте, выставленном в рамке в витрине его галереи-студии, на обозрение всего мира.
На холсте должны появиться последние цветные мазки. И я покажу их ему.
Мои глаза наполнились слезами, и одна слезинка скатилась по моей щеке.
— Не спрашивай меня почему. — Если бы мне пришлось признаться, если бы он узнал это обо мне, то у меня не осталось бы ничего своего. Моя защита рухнула бы, и он узнал бы то, что я слишком долго пыталась скрыть.
— Скажи мне, детка, — этот грубый, надрывный голос так старался быть нежным. — Скажи мне, почему ты вышла за меня замуж.
Почему он задавал мне этот вопрос, когда у него уже был ответ?
— Ты уже знаешь, — прошептала я.
Он кивнул.
— Все равно расскажи мне.
— Чтобы ты мог разбить мне сердце? Чтобы ты мог отталкивать меня снова и снова? — Я вздернула подбородок. — Нет. Уходи. Между нами все кончено.
— Ничего между нами не кончено, — его губы прижались к моим, заглушая любой протест страстным поцелуем.
Я боролась, упираясь в его твердую грудь, пытаясь вырваться, но Хакс не поддавался.
Его сильные руки обвились вокруг меня, притягивая в свои объятия.
— Эв, — прошептал он мне в губы.
Этот шепот сломил мою решимость.
Одно движение его языка по моей нижней губе, и я открылась, чтобы он проскользнул внутрь. А потом я потерялась. Потерялась в мужчине, который покорил мое сердце. Потерялась в мужчине, которого полюбила с той самой первой ночи.
Хакс целовал меня до тех пор, пока у меня не закружилась голова, затем его губы оторвались от моих, скользнув по щеке к уху.