Я начал рисовать эскиз, погружаясь в себя. Мир исчез, остались только я и искусство. Кончик карандаша скользнул по холсту цвета экрю (прим. ред.: экрю — это бледно-серо-жёлтый или светло-серо-жёлто-коричневый цвет), оставляя за собой мазки углем.
Лось. Кажется, я рисовал лося. Я начал обводить рога, форму носа животного, но, когда я отложил карандаш и откинулся назад, получилось… неудовлетворительно. Это было похоже на лося, но идея добавить красок сегодня — фу.
Так что я повесил этот холст на стену и взял новый. Возможно, я начну с той работы на заказ. Я не сомневался, что Кэти убедит покупателя заплатить дополнительную цену за ее нелепую просьбу.
Я обрисовал линию горизонта. Деревья. Травы, луга и изгиб реки, когда она прорезала землю. Но грубые очертания ничего для меня не значили.
Блять.
Я знал, что хочу нарисовать.
Этот образ был у меня в голове несколько дней.
Опасный и в то же время прекрасный образ. Тот, который я должен проигнорировать.
Вместо этого я взялся за третий холст, полностью отказавшись от карандаша, заменив его кистью, палитрой и моим любимым маслом рожкового дерева.
И нарисовал образ, который, казалось, не мог выбросить из головы.
Глава 3
Эверли
— На что ты смотришь? — спросила Люси, проследив за моим взглядом, устремленным в витрину кафе «Уайт Оук».
На галерею. Я пялилась на галерею целую чертову неделю.
— Ни на что, — соврала я. — Просто на людей.
Керриган наклонилась вперед, глядя мимо Люси, сидевшей по другую сторону нашей кабины, на улицу.
— На каких людей?
Тротуары были пустынны.
— Э-э… мимо проходил какой-то парень.
Люси изучала мое лицо.
— Ты странно себя ведешь.
— Нет, это не так.
Она бросила на меня такой взгляд, который напомнил мне, что мы дружили с тех пор, как были маленькими, и она знала меня достаточно хорошо, чтобы понять, когда я вру.
С остатками нашего завтрака было покончено, но мы задержались, решив выпить еще кофе.
— Ладно, — пробормотала я. — Я просто… отвлеклась.
— Из-за родителей?
Я уклончиво пожала плечами. Нет, не из-за родителей, но это было достаточным оправданием того, почему я витала в облаках за завтраком. Я не рассказывала им о Хаксе.
— Они разговаривали с тобой с прошлой недели? — спросила Люси.
— Электронная почта считается?
Запланированная встреча с моими родителями прошла так, как я и ожидала, то есть ужасно. Я получила строгую нотацию от матери и полное молчание от отца. Они позвонили мне из своей фирмы, и он, вероятно, был в своем кабинете, пока мама была в своем, каждый со своими наушниками. Либо он был так разочарован, что я лишила его дара речи, либо он отключил связь и вмешался только в самом начале — чтобы напомнить мне, что у большинства успешных взрослых есть пятилетний план, — прежде чем вернуться к работе.
— Они хотят знать, что я делаю со своей жизнью.
— А что ты делаешь со своей жизнью? — спросила Люси.
Я застонала.
— Тьфу. Только не ты.
Она подняла руки.
— Прости. Я просто беспокоюсь о тебе.
— Я в порядке.
Керриган слегка улыбнулась мне. Мы были недостаточно хорошо знакомы, чтобы она могла читать мне нотации. Люси, с другой стороны…
— В какой-то момент мне понадобится работа, — сказала я. — Но у меня есть сбережения, и я не собираюсь тратить кучу денег каждый день.
— Как только фитнес-студия откроется, ты можешь там работать, — сказала Керриган, заправляя прядь каштановых волос за ухо, прежде чем взять кружку с кофе. — Если она когда-нибудь откроется. Выдача разрешения приостановлена, потому что городские власти обеспокоены тем, что мой дизайн будет слишком современным для центра города. Как оказалось, большие окна у нас считаются слишком современными.
— Ого.
— Они разрешат. — Она отмахнулась. — Со временем. Только это задержит реконструкцию и обойдется мне дороже, если я буду отапливать пустое помещение. В любом случае, подумай о работе. Я бы хотела, чтобы там был кто-то, кому я доверяю.
— Я буду иметь это в виду. Спасибо.
Хотела ли я работать в фитнес-студии? Это была бы не самая плохая работа в мире. Но мне также нравилось, что Керриган была другом, а не работодателем. Мы с Люси быстро подружились с ней с тех пор, как переехали в Каламити. У Керриган были красивые карие глаза, в которых светились доброта и сострадание. Она была чертовски умна и трудолюбива.
Папа был бы в восторге от пятилетнего плана Керриган.