Пять месяцев назад я перестала бежать. У меня подкосились ноги. После преследования, почти смертельного опыта и десяти лет разочарований пение стало историей.
Что я делала со своей жизнью?
Черт меня побери, если бы я знала.
Мой телефон зазвонил в кармане кардигана. Я вытащила его, чтобы посмотреть сообщение от Люси.
Не хочешь прийти завтра вечером на ужин?
Я быстро напечатала «Конечно», затем убрала телефон и прислонилась к окну, холод от стекла проникал сквозь мой свитер.
Люси жила в Каламити со своим мужем, местным шерифом Дюком. Она была моей лучшей подругой и причиной, по которой я оказалась здесь, в Монтане.
Мы вместе выросли в северной части штата Нью-Йорк. Вместе играли с Барби и куклами-принцессами. В нашем тупичке мы научились кататься на роликах, ободрав коленки и решив, что ролики — это зло. Мы строили сады фей на ее заднем дворе и полосы препятствий на моем.
И мы пели.
Люси всегда любила петь. Она сочиняла песни о том, как ездила на автобусе, или ходила на уроки плавания, или разрисовывала мелом дорожку на тротуаре. Музыка была такой же неотъемлемой частью Люси, как ее кровь и сердцебиение. Естественно, все, что она любила, нравилось и мне. Это работало в обоих направлениях. У нее был волшебный голос, и, хотя мне это никогда не давалось так легко, я могла более чем прилично петь.
Пение было еще одной связью, и когда она решила переехать в Нэшвилл, чтобы продолжить карьеру певицы, и спросила, поеду ли я с ней, очевидным ответом было «да». Преисполненная надежд и амбиций, я бросила колледж, чтобы переехать в другой город со своей лучшей подругой.
Мы с Люси прожили вместе десять лет, и, пока ее карьера стремительно развивалась, моя застаивалась. Но я никогда не прекращала попыток.
Месяцы, проведенные у этого окна, дали мне достаточно времени для размышлений. Помогли заглянуть в прошлое.
Я так усердно работала, чтобы стать певицей, потому что на самом деле любила петь? Или я делала это потому, что была слишком упряма, чтобы признать поражение? Или слишком напугана, чтобы признать, что не знаю, чего хочу от своей жизни?
Правда заключалась в том, что я больше не хотела быть певицей. В отличие от Люси, я не жаждала музыки, как своего следующего вздоха. Преследователь не испортил ей все окончательно. Но мне?
Люси было трудно понять, почему я просто… завязала. При поддержке Дюка она оставила преследование позади. Она писала песни и работала над новым альбомом. Она пела в баре «Бедовая Джейн» с местной группой.
Все это время я стояла у зеркала, вглядываясь в будущее, не имея ни малейшего представления, в каком направлении оно меня заведет.
Мои родители называли меня потерянной.
Я предпочитала оставаться в подвешенном состоянии. И собиралась еще немного побыть в нем.
Потому что в подвешенном состоянии было безопасно.
Мне нравилась моя маленькая, защищенная квартира. Я наслаждалась своим ленивым распорядком дня. Мне нужно было быть той, кто наблюдает, а не той, за кем наблюдают.
Итак… неопределенность. Пока что-то не позовет меня, снова я жить не начну.
Минуты текли, пока я стояла у окна, а внизу, на улицах Каламити, было тихо. Поскольку перед баром «Джейн» было припарковано всего несколько машин, смотреть было не на что, кроме падающего снега, поэтому я отошла от окна.
Свет в квартире был выключен. Я глазела на людей на улице, но не хотела, чтобы они пялились в ответ. Я использовала голубое свечение часов на микроволновой печи, чтобы перемещаться по комнате. С бокалом вина в руке я села на кремовый диван, который поставила напротив своей кровати. Мой планшет лежал на овальном кофейном столике белого цвета, и я открыла на нем книгу, которую читала ранее.
Моим вторым любимым занятием в последнее время было чтение детективных романов. Я погружалась в тайны и внутреннюю работу мозга серийного убийцы. Каким-то образом, читая о психически ненормальных, мне стало легче воспринимать действия моего преследователя. Из этих романов я узнала, почему злодей был злодеем. Мотивы были изложены четко, черным по белому.
У нас с Люси было не так много ответов о нашем преследователе. Женщина была больна. Но это объяснение никогда не казалось мне достаточным. Поэтому я читаю, потому что, возможно, найду ответ в одной из этих книг.
За окном продолжал падать снег, а я жадно перелистывала страницы, читая в темноте, пока не звякнул мой телефон. Я откопала его. Электронное письмо от моей матери?
В Монтане был почти час ночи, а на Восточном побережье — почти три часа ночи. Моя мать всегда вставала рано, особенно во время налогового сезона, и использовала предрассветные часы, чтобы отправить несколько коротких электронных писем.