Жена. Жена. Жена.
Муж. Муж. Муж.
Ничего. Никакого страха. Никакого шока. Никакой неловкости. Мы избавились от этого в тот день, когда я переехала, благодаря потрясающему сексу на диване. В любой момент, когда это грозило повториться, один из нас или оба раздевались догола.
Проблема решена.
— Где ты научился рисовать? — Я закрыла свой стакан крышкой и соскользнула со стула.
Хакс закрыл свой стакан крышкой, чтобы я могла положить его в морозилку на полуночный перекус.
— В тюрьме. Для заключенных там были занятия, типа, естественные науки, математика и все такое. Мне это надоело в старших классах, но они хотели, чтобы мы записались на что-нибудь, потому что это выглядело бы привлекательно для комиссии по условно-досрочному освобождению. Я посещал занятия по изобразительному искусству и еще одно — по механике.
— У тебя, должно быть, были способности и до этого.
— Думаю, да.
— Думаешь? — Я ухмыльнулась. — Ты же видел свои работы, верно?
— Немного практики. Когда я вышел, я пошел работать к одному парню здесь, в городе. Платили немного, но у меня не было большого выбора. Никто не хотел брать на работу бывшего заключенного, но этот парень знал меня с детства. Подростком я работал на него, устанавливал забор на его ранчо. Поэтому он нанял меня поработать у него дома. Я жил от зарплаты до зарплаты. Продолжал рисовать, чтобы отвлечься. Мне стало лучше, и вот однажды Кэти пришла домой и увидела мою работу.
— Кэти. Типа твоя администратор? — Ладно, может, мне стоило задать больше вопросов, прежде чем добровольно выходить замуж за Хакса. — Вы жили вместе?
— После того, как я вышел.
— И у вас были отношения? — Они все еще были вместе? Потому что я не делилась. Ни мороженым, ни мужчиной.
— С Кэти? — Он сморщил нос. — Нет. Долгое время мы были друзьями, но это все. Она мне как сестра. Когда я вышел, она была там. Помогла мне встать на ноги. Разрешила мне недолго жить у нее на диване.
— Но… она работает на тебя.
— Да. В некотором смысле, я обязан ей своей карьерой. Она увидела картину и подумала, что я должен попытаться ее продать. В городе не было ни одной галереи, но никто бы все равно не купил ее у меня. Поэтому она отвезла ее в Бозмен. Показала ее в нескольких местах. Ее купила галерея приличных размеров. После того, как ее купили менее чем за сутки, они купили еще пять. В течение года я продавал картины исключительно им, пока не скопил немного денег. Я продолжал работать, пока не отложил приличную сумму. Сначала я купил это место, потом галерею.
— Молодец. — Меня захлестнула волна гордости. Он так усердно работал. Он добился успеха благодаря навыкам, которым научился в тюрьме. — За сколько ты продаешь свои картины?
— Зависит от обстоятельств.
— Дай мне примерную цену. — В галерее не было ценников, и это возбудило мое любопытство.
— Я рисую некоторые из них для галереи в Бозмене. Они до сих пор продают по двадцать-тридцать штук в год. Они стоят около пяти тысяч.
У меня отвисла челюсть.
— Долларов?
Он кивнул.
— В среднем.
— Гм… Ничего себе.
— Картины в галерее продаются по разным ценам. У меня есть такие, которые стоят около двух тысяч. Некоторые до пятнадцати. Все зависит от предмета.
— Я так впечатлена. Сколько произведений ты продаешь в год?
Он снова пожал плечами и встал со стула.
— Около сотни. Еще я рисую около пятидесяти картин на заказ. Но они стоят дороже.
— На сколько дороже?
— В два раза больше. Зависит от обстоятельств.
Цифры начали прокручиваться у меня в голове. Этот скромный человек, чья одежда всегда была заляпана краской и который жил в маленьком, хотя и уютном доме, зарабатывал около миллиона долларов в год. Минимум.
— Ты продаешь свой принт?
Он покачал головой.
— Не приходилось. Людям нравится эксклюзивность.
— Открытки с твоим принтом могли бы быть хорошей рекламой.
— Да. Может быть. Думаю, я пойду переоденусь, — сказал он, уже расстегивая рубашку. — Немного поработаю в студии.
— Хорошо. — Я еще не была в его студии, в основном потому, что и так вторглась в его дом и старалась не вмешиваться в каждый аспект его жизни. По крайней мере, в течение нашей первой недели в качестве мужа и жены.
Он сделал шаг, чтобы уйти, но остановился.
— Ты прекрасно выглядишь.
Я улыбнулась.
— Не говори мне такого дерьма.
Он усмехнулся и направился к лестнице, на ходу вытаскивая рубашку из брюк.