Теперь я почувствовал себя мудаком. Ну, еще большим мудаком.
— Никакого синего. Понял. Хорошего дня.
Закончив разговор, я закрыл лицо руками.
— Черт возьми.
Я потратил три часа, копаясь в новой системе инвентаризации Эверли. Без всякого обучения я нашел все в своей бухгалтерской программе. Каждая картина была добавлена, каталогизирована по размеру и снабжена описанием.
Все это было на месте, ясно как божий день. И я все еще не мог поверить в то, что вижу.
Пять картин в системе инвентаризации были отмечены вчерашней заметкой. Пять картин, которые, как я помнил, были нарисованы. Пять картин, которые должны были быть в кладовке, но где бы я ни искал, они исчезли.
Нашлась только одна. По словам покупательницы, с которой я только что разговаривал, она висела на стене у ее подруги. Заказчица, моя ненавистница синего цвета, хотела точно такую же, но с другими цветовыми вариациями. Она прислала мне фотографию работы своей подруги, чтобы не было недоразумений.
И она дала мне номер телефона своей подруги.
Подруге я и позвонил следующей.
Полчаса спустя я был на грани срыва.
Блядство. Этот телефонный звонок был одним из самых тяжелых в моей жизни.
Женщина была добра ко мне. Я объяснил, что я художник, а не бухгалтер, и что у нас возникли проблемы с документами. Я спросил, может ли она переслать мне скриншот оплаты, который она отправила в Эверли. За все время моих поисков это была единственная вещь, о которой упоминала Эверли, но которую я не смог найти. Вероятно, потому, что она прислала ее на личный адрес электронной почты.
Я щелкнул мышкой, обновляя свой собственный адрес электронной почты. И то, что я ждал, было именно там.
Онлайн-платеж с помощью «ПэйПал», отправленный с адреса электронной почты клиента в «Галерею Риза Хаксли».
Только мой электронный адрес в «ПэйПал» был не «Галерея Риза Хаксли». Это был «Риз Хаксли Арт». У галереи не было электронной почты.
Это была подделка, созданная человеком, которому я всегда доверял.
Я уставился на доказательство. Оно было прямо перед мной. Достаточно легко найти. Вчера Эверли пыталась доказать мне это. Вместо того, чтобы выслушать, я сказал ей, что она ошибается. Я предпочел Кэти собственной жене.
Что, черт возьми, со мной не так?
Я снова провел руками по лицу, злясь на себя. Злясь на Кэти. Затем я вскочил со стула и вышел из кабинета.
— Эй! Как раз вовремя. — Кэти улыбнулась, увидев, что я иду по коридору. — Я собиралась заказать обед для нас.
Сегодня она вся сияла улыбкой, так как я не пришел с Эверли. Как я мог быть таким чертовски слепым? Как я мог не видеть, что здесь происходит?
Я проглотил комок в горле и направился к входной двери, щелкнул замком и сменил табличку «Открыто» на «Закрыто».
— Хакс?
Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох, прежде чем повернуться лицом к своему самому старому другу.
— Нам нужно поговорить, Кэти.
— Ладно. Это из-за Эверли? Вы, ребята, поссорились?
Вероятно, она слышала громкие голоса из офиса, хотя я сомневался, что она смогла разобрать детали. В противном случае она бы изо всех сил пыталась скрыть свои преступления. Хотя, возможно, она подслушала, как Эверли просила о разводе. Это объяснило бы ее радостное настроение сегодня утром.
Только для меня это было как пощечина.
Я слишком долго лгал самому себе. Этот брак был настолько реальным и важным, насколько это возможно. В конце концов, я влюбился в свою жену.
Я был влюблен в Эверли Кристиан-Хаксли.
И я позволил своим страхам вытолкать ее за дверь. Вчера я сделал неправильный выбор. Теперь мне нужно было исправить свою ошибку и убедить Эв оставить мою фамилию.
— Нет, дело не в Эверли, — сказал я Кэти. — Зачем ты это сделала?
— Хм?
— Картины. Зачем ты их забрала?
— Ч-что? — Потрясение, отразившееся на ее лице, было почти неподдельным. Почти. Но я знал ее очень, очень давно. Кэти все поняла. Она слишком часто моргала, когда что-то скрывала. В этот момент ее веки за стеклами очков затрепетали, как пойманная в ловушку муха.
Виновна. Черт возьми.