Я постучал в дверь, затем затаил дыхание, прислушиваясь. Она была там? Меня встретила лишь тишина.
Я постучал еще раз. И еще.
Пока, наконец, не услышал тихий шорох шаркающих ног и стон, когда она посмотрела в глазок.
Эверли открыла замки и распахнула дверь.
— Что?
При виде нее у меня пересохло во рту. На ней были только черная майка и джинсы. Те же джинсы, что и вчера. Майка была надета под свитер. Ее волосы были растрепаны, а за спиной на диване валялось одеяло.
— Ты была права. На счет Кэти.
Она скрестила руки на груди.
— Я знаю.
— Мне жаль. Черт, детка. Мне так жаль. — Я шагнул к ней, но она покачала головой. Мои ноги замерли. — Эв, давай поговорим об этом.
— Нам не о чем говорить.
— Ты была права. Все, что ты сказала вчера. Я доверяю не тем людям.
Она кивнула.
— Да, это так.
— Мне очень жаль. Говорю тебе, я облажался.
— Да, ты облажался.
— И?
— И ничего. Ты опоздал, Хакс.
Затем моя жена захлопнула дверь у меня перед носом.
Глава 21
Эверли
Растрепанные волосы. Мешки под глазами. Широкие плечи ссутулились.
Хакс выглядел дерьмово.
Я задержала дыхание, когда уперлась ладонями в дверь. Было нелегко следить за ним в глазок и не издавать ни звука, но на этой неделе, если он и знал, что я наблюдаю за ним каждое утро, то виду не подавал.
Хакс появлялся на пороге моего дома каждое утро. Он всегда приносил одну пижаму, одну смену одежды и завтрак. На следующее утро после его извинений в посылке были все мои туалетные принадлежности.
Не меньше. Не больше.
Этого было достаточно, чтобы надеть что-нибудь свежее в тот день и лечь спать. И перекусить чем-нибудь теплым.
Судя по всему, на завтрак у меня были морковные кексы с изюмом. Там были джинсы и белая футболка. Рядом с ними лежали мои любимые серые кроссовки «Найк» и толстовка. Одна из его толстовок.
Он положил все на стол, затем выпрямился, не сводя взгляда с двери. Он поднял руку, постучал один раз, затем отступил назад. Ожидая.
Мое сердце бешено колотилось в груди, я задержала дыхание и начала знакомую битву.
Не открывай.
Да, он выглядел дерьмово. Да, это разбивало мне сердце. Но он сам сделал это с собой. Он предал меня.
Не открывай.
Его извинений на прошлой неделе было недостаточно. И я не собиралась прощать.
Потому что мы могли бы помириться после этой ссоры, но оставаться вместе было слишком больно. Я не могла вернуться в дом Хакса и притворяться, что жизнь прекрасна. Я не согласна на его компанию, если не могу завоевать его сердце.
Пути назад не было.
Это должно было быть все или ничего, и, хотя с его стороны было мило приходить и приносить все необходимое, Хакс действовал не из любви.
Это было чувство вины.
От частых вдохов у меня закружилась голова. Икры горели от того, что я встала на цыпочки. Я бросила последний взгляд на него, моего заляпанного краской, красивого и усталого мужа, затем опустила пятки и попятилась от двери.
Один шаг. Два. Три. Я отошла достаточно далеко, чтобы наполнить легкие воздухом, но при этом прислушивалась к человеку за дверью.
Только когда его шаги эхом отдались на лестнице, я расслабилась. Я досчитала до двадцати, прежде чем подкрасться к двери, дважды посмотрела в глазок, затем медленно отперла засов и повернула ручку.
Я схватила свою одежду и кекс, вбежала внутрь и закрыла дверь. Положив одежду на кровать, я подняла толстовку Хакса и прижала ее к носу. Мыло, специи и краска. Хакс. Я скучала по тому, как засыпала под этот аромат. Я натянула ее через голову, позволив толстому хлопку скрыть мою фигуру, затем взяла кекс и осторожно сняла обертку.
Первый кусочек растаял у меня во рту, изнутри еще шел пар. У меня вырвался стон от маслянисто-сладкого вкуса. Что я ни съем сегодня, это не будет идти ни в какое сравнение. Так было со всеми завтраками на прошлой неделе.
Потому что даже мои глупые вкусовые рецепторы любили Хакса.
Я подошла к окну, плотно задернув шторы, чтобы они скрывали мой силуэт. Утреннее солнце струилось сквозь стекло, согревая квартиру. Мой взгляд остановился на Хаксе, который шел по тротуару.
Его руки были засунуты в карманы, а джинсы обтягивали округлости его идеальной задницы. Длинные рукава рубашки были закатаны до предплечий. Его широкие шаги быстро сокращали расстояние между моим зданием и галереей. Черт, у этого мужчины была сексуальная походка.