– Кроме того, не думаешь же ты, что я оставлю Джека без охраны?
Вонищенка распахнула плащ, и наружу выпрыгнул черный. Отряхнулся, сел и начал вылизывать взъерошенный мех. Корделия присела и попыталась почесать его меж ушей. Кот попятился, а потом запрыгнул на койку Джека и положил голову на подушку.
– Телефоны, не телефоны, если я понадоблюсь, скажи черному. Расстояние большое, но мне не кажется, что оно нас остановит теперь. Хотя у меня есть нехорошее предчувствие.
Вонищенка опустила взгляд в пол.
– Доктор Тахион позаботится о Дяде Джеке, я и черный тоже поможем, если потребуется. Он хотел, чтобы ты поехала.
Корделия снова поглядела на дядю, бледного и безмолвного, с трубками, присоединенными к телу, которые поддерживали в нем жизнь.
– Знаю. Он сказал, что для меня так будет лучше.
Вонищенка поглядела на Си-Си, стоящую рядом.
– Не привыкла я ко всему этому, когда люди знают, что для меня лучше. Но я всегда хотела поговорить с черным ягуаром, а у рок-звезды должен быть телохранитель.
– Рок-звезды, – повторила за ней Си-Си, закатывая глаза. – Она все время мне говорит, что одни джунгли ничем не отличаются от других. Даже и не знаю, для кого это будет большим культурным шоком, для нас или для них. Бедные ребята пытаются построить новое государство. Только им не хватало стареющей «рок-звезды» и бомжички.
Протянув руки, Корделия обняла Си-Си.
– Они могут натворить и что похуже.
Вонищенка оценивающе поглядела на Корделию и протянула руку. Корделия задумалась, а потом крепко пожала ей руку обеими своими.
– Ты знаешь, как о себе позаботиться. Не отрицай того, что является частью тебя, – сказала Вонищенка, поднимая голову и глядя на Джека. – Оба мы это делали так или иначе. Он бы тебе то же самое сказал. Не делай себя калекой. Это не стоит затраченных усилий.
– Думаю, я это уже поняла, как-то вечером, совсем недавно.
Корделия отпустила руку Вонищенки, задумавшись. Вонищенка снова подошла к Джеку и поглядела на его умиротворенное лицо. Коснулась ладонью его щеки. Спутанные волосы свисали ей на лицо, и никто не услышал ее слов. Она лишь надеялась, что их услышал Джек, где бы он сейчас ни был.
– Я люблю тебя, – тихо сказала она.
Они уже выходили из палаты, когда столкнулись с мужчиной, идущим навстречу. Вонищенке потребовалось мгновение, чтобы узнать его.
– Майкл.
Он сжимал в руках огромную корзину с фруктами, почти полностью закрывавшую его лицо, и они увидели лишь его испуганный взгляд. Никто ничего не сказал.
– Он и мне друг тоже, – сказал Майкл, опустив корзину на несколько сантиметров. – Могу я его увидеть?
Вонищенка и Корделия переглянулись, мысленно осуждая человека, который бросил Джека несколько месяцев назад. И Корделия согласно кивнула.
– Все мы его любим.
Раскачиваясь вперед-назад, Розмари Гамбионе ломала руки, сидя на кровати и ожидая, когда юрист «Призрачного кулака» придет к ней, чтобы официально оформить сделку. Все кончено. Мафия проиграла.
Лица погибших донов, капо и даже простых бойцов стояли у нее перед глазами, даже среди дня. Ее жизнь стала кошмаром наяву.
Она обливалась потом. Маленькая комната была наполнена влажной духотой августовского Нью-Йорка. На кровати лежал упакованный чемодан с вещами. Уехать, куда угодно, лишь бы подальше от этого города.
Услышав стук в дверь, она провела ладонями по джинсам и схватила «вальтер». За последние пару месяцев ей слишком часто приходилось им пользоваться. Тяжесть в руке придала ей уверенности.
– Кто там? – спросила она, откидывая стволом пистолета прядь влажных от пота волос с лица.
– «Рыба-меч». Или вы бы предпочли другой пароль?
Голос был вежливым и слегка избалованным. Розмари сразу узнала его, после всех тех телефонных переговоров, в ходе которых была организована эта встреча. Держа пистолет в правой руке, она неловко открыла дверь левой. Мужчина в сшитом на заказ белом костюме, известный в определенных кругах как Лазейка, неторопливо вошел в комнату.
– О боже, – сказал он, посмотрев на пистолет в ее руке, а затем оглядев комнату. – Ну да, в неспокойное время мы живем, не так ли? Даже стола нет, как я погляжу.
– Чемодан сойдет, Лэтхэм.
Розмари увидела, как его голова слегка дернулась при упоминании его имени. Она каждый год видела его на обедах Ассоциации адвокатов. И удивилась, почему раньше не узнала его голос.
– Вполне. Это куда лучше, чем каждый раз слышать, как тебя называют Лазейкой. Присаживайтесь, пожалуйста, мисс Гамбионе. Или лучше Малдун?
– Гамбионе. И давай покончим с этим.
Розмари села у чемодана, напротив юриста, продолжая держать в руке «вальтер» и положив его на колени.
– Кстати, мои… сотрудники размещены по всему зданию и на улице. Чтобы обеспечить конфиденциальность, необходимую для нашей сделки.
Розмари вздохнула и покачала головой.
– Лазейка, я не собираюсь брать тебя в заложники или убивать. Какой смысл? Я просто хочу совершить сделку, чтобы я могла спокойно уехать. Я не хочу, чтобы погиб еще кто-то из моих людей. Давай смотреть контракт.
Лэтхэм передал ей контракт и внимательно смотрел, как она его читает. Розмари задумалась о том, как же низко способен пасть один из ее собратьев по профессии. Правда, он никогда не считал ее собратом по профессии. Если бы она не хотела, чтобы оставшиеся в живых ее люди выжили, убийство Лэтхэма было бы самым приятным способом самоубийства.
– Похоже, все в порядке. Те люди, чьи интересы ты представляешь, получают все мои предприятия в городе, сохраняя моих людей…
– Тех, которые еще живы и дееспособны.
Рука Розмари сжала рукоять пистолета.
– Ага, точно. Я подпишу. Ручка есть?
– Конечно же.
Лэтхэм достал из своего чемоданчика ручку «Монблан» и аккуратно снял колпачок.
– Прошу…
Розмари положила контракт на чемодан и совершила свое последнее деяние как глава клана Гамбионе, подписав его. Ей показалось, что за бумагой она видит лицо отца, и у нее задрожала рука. Подпись получилась неровной, но ее хватит, чтобы люди остались живы.
Лэтхэм взял в руки контракт и внимательно поглядел на подпись. Розмари не могла понять, улыбается ли он улыбкой хищника, видя влажные отпечатки ее руки на бумаге, или это его обычное выражение лица. Он не потел, как она заметила.
– Теперь я хочу получить деньги и билет.
– Все уже устроено, моя дорогая, – сказал Лэтхэм, открывая свой чемоданчик. Убрал внутрь контракт и достал два конверта. Большой, из оберточной бумаги, был набит до отказа.
– Двести тысяч и билет до Кубы. Насколько я понимаю, там сейчас чудесная погода. Также надеюсь, что вы насладитесь путешествием.
Лэтхэм встал и пошел к двери. Положив руку на ручку двери, заговорил снова:
– Кстати, насколько я понял, вы искали мистера Мазучелли. Мои источники проинформировали меня, что он находится по адресу, указанному на бумаге во втором конверте. Удачи.
Розмари поглядела на белый конверт, лежащий на ее чемодане. Не коснулась его. А потом поглядела на Лэтхэма.
– Бонус.
Он пожал плечами.
– Люди, интересы которых я представляю, не лишены сочувствия, моя дорогая.
Дверь за ним уже десять минут как закрылась, и лишь тогда Розмари взяла в руки белый конверт. Перевернула, увидела кроваво-красную восковую печать и болезненно улыбнулась.
Одним из условий заключенного ею соглашения было то, что обо всех ее людях, которые войдут на склад перед ней, позаботятся надлежащим образом. Большинство их уже не были людьми в прямом смысле слова. Они были джокерами, теми, кто выжил после встречи с Кройдом. Ей все еще было интересно, как же Крис все это подстроил.
Когда она позвонила родственникам, чтобы рассказать о Крисе, она ожидала радости от возможности совершить месть. Но получила лишь равнодушное согласие. Месть должна была быть свершена, но лишь потому, что так правильно, а не потому, что кто-то, будь то жертва вируса или охранник, получит от этого удовольствие. Она удивилась, но теперь, оказавшись здесь, все поняла. Ей не доставляло никакого удовольствия то, что должно было произойти. Она вообще ничего не чувствовала.