Выбрать главу

- Если ваше величество соизволит пригласить меня на танец в Майский день, - заговорила меж тем Блейз, - я не смогу ему отказать. Я почту это приглашение за самую высокую честь, какой я когда-либо удостаивалась, - она улыбнулась, и Генрих Тюдор вдруг понял, что она не просто хороша собой она изумительно красива!

Он улыбнулся в ответ, а затем отошел, не произнося более ни слова. Так, значит, она считает за честь приглашение короля... Он широко улыбнулся. У него в запасе имелись и другие, гораздо более заманчивые предложения для этой прекрасной вдовы графини Лэнгфорд.

- Ты, кажется, сумела угодить ему! - восторженно зашептала Блисс. Черт возьми, я думала, ты опозоришь и себя, и нас, ведь сначала у тебя словно язык отнялся.

- Не надо осуждать ее, Блисс, - упрекнул жену лорд Фицхаг. - Король понимает, что такое скорбь, - он сам глубоко горевал о смерти матери и брата Артура. И потом развязные женщины ему не нравятся. А Блейз была великолепна. "Пожалуй, даже слишком", - уже про себя добавил эрл Марвудский. Он провел рядом с королем много лет и знал все гримасы Генриха, хотя король и считал себя искусным притворщиком. Королю сейчас недоставало женских ласк. Бесси Блаунт больше не была его возлюбленной, хотя и оставалась доброй подругой. Хорошенькая Мэри Болейн вела затворническую жизнь - она никогда не славилась остроумием и живостью при всем своем очаровании. Да, Генрих скучал и жаждал новых развлечений.

Оуэн Фицхаг успел досконально изучить своего повелителя.

Король умел быть терпеливым, когда по-настоящему чего-нибудь желал. Время покажет, насколько серьезны его намерения в отношении Блейз...

...Зима прошла сравнительно тихо, а с приближением поста большинство придворных воспользовались случаем, чтобы навестить свои имения, поскольку пост при дворе был невыносимо скучен. Однако эрл и графиня Марвуд вместе с Блейз были в числе немногих оставшихся придворных, ибо короля не следовало лишать общества. Оуэн Фицхаг был любимым партнером короля по игре в лаун-теннис, и, несмотря на титул своего противника, молодой эрл часто выигрывал у него - впрочем, королю это даже нравилось.

Генрих знал: Оуэн Фицхаг ни за что не станет поддаваться ему. К середине февраля стало постепенно теплеть, и если король не выезжал на охоту и не фехтовал, то он с увлечением играл в лаун-теннис.

Вечера проходили за неспешными беседами и тихими играми под мелодичную музыку - в это время запрещались все шумные развлечения. Леди Уиндхем считали при дворе одной из самых красивых женщин Англии, ее общества добивались. Тот, кто просто хотел сыграть с ней партию в карты или прогуляться по картинной галерее, находил леди Уиндхем очаровательной и забавной. Однако слишком многие придворные короля, даже женатые, нарушали правила приличия, стремясь насладиться обществом Блейз, и с удивлением обнаруживали, что эта робкая с виду вдова невероятно вспыльчива. Не один джентльмен заработал от нее пощечину, пытаясь украдкой поцеловать ее, и самые обиженные и разочарованные из этих неудачников пустили слух, что леди Уиндхем - бесчувственная гордячка. Кое-кто проявлял недюжинную изобретательность в попытках разрушить стены добродетели.

- Эта девчонка издевается над нами, - ворчал однажды вечером Томас Сеймур.

- Как, Том, и ты потерпел поражение в бою с леди Уиндхем? - усмехнулся лорд Арден. - В этом ты не одинок, любезный, ибо никто из нас не в состоянии прорвать оборону этой достойной леди.

- Он имеет в виду, джентльмены, - вмешался со смехом Чарльз Брэндон, герцог Саффолкский, который приходился королю и зятем, и близким другом, что никто из нас не сумел пока что даже проникнуть под юбки Блейз Уиндхем!

- Неплохо сказано, братец Чарльз, - усмехнулся король, - и все же я должен упрекнуть тех из вас, джентльмены, кто пытается погубить репутацию беспомощной молодой вдовы.

- Получив от нее пощечину, вы вряд ли сочтете ее беспомощной, сир, пожаловался Томас Сеймур. - Ей-богу, у меня в ушах до сих пор звенит!

- Прекрати болтать, - прошипел лорд Арден. - Неужели ты еще не понял, что наш король приберегает леди Уиндхем для себя?

Сеймур испуганно взглянул на короля, но Генрих Тюдор уже отвернулся, заведя разговор с одним из друзей.