— Мом?
Обеспокоенный голос Агнии вернул меня к реальности, натянуто улыбнувшись ей, я скинул тулуп и обувь, вновь обратив внимание к Яне. Усадив мальчишку рядом, мавка выставила перед ним тарелку с супом, но кормила сама, с ложки, хлопая по рукам каждый раз, когда грязные пальцы тянулись в тарелку.
Намочив кухонное полотенце, я присел рядом с волчонком и вытер его ладони, позволив взять в них хотя бы хлеб.
— Как тебя зовут, найдёныш?
— Ингольв.
— Ингольв, неужели тебя совсем не учили самостоятельно есть?
Стушевавшись, мальчишка втянул голову в плечи и неловко подобрал вилку на столе, неумело сжав ее в кулаке.
— Учили… наверное…
— И?
— Не помню, неудобно, — бросив прибор, Ингольв вновь повернулся к Яне, съев еще одну ложку супа, и довольно причмокнул. — Я так не ел сам с тех пор, как мама ушла.
— Куда ушла?
— Не знаю.
— А когда?
— Через три луны как ушел папа.
— Та-ак, а он куда отправился? Ты помнишь хоть что-то?
Недовольно заерзав на стуле, волчонок нахмурился и едва не засопел от натуги, стараясь что-то припомнить.
— Он говорил, что вернется с подарками, мама наказала его ждать, а сама ушла.
— А случилось что-то перед этим?
Прекратив ерзать, Ингольв задумчиво потер пальцы, невидящим взглядом уставившись на свои руки.
— Мама стала сухая-сухая и хрупкая.
— Ясно.
Тяжело вздохнув, я поднялся на ноги и повесил полотенце на спинку стула, пока мавки обеспокоенно переглянулись. Склонившись к мальчику, Яна дала ему новую ложку супа и мягко продолжила опрос:
— Сколько времени ты до нас добирался?
— С лета. Я не сразу пошел искать папу, только когда дома никого не осталось.
— И ты всё это время был один?
Воодушевленно встрепенувшись, Ингольв отрицательно замотал головой, стиснув пальцами хлеб:
— Нет-нет, снежные люди меня нашли на половине пути, они меня кормили за работу.
В душе и без того беспокойной от такого рассказа я ощутил новую волну дурных предчувствий, но всё же для начала уточнил:
— Какую работу?
— Я охранял лагерь.
— Как пес? На привязи?
Расслышав в моем голосе что-то недоброе, Ингольв промолчал, испуганно глядя на меня, но его ладонь инстинктивно дернулась к рваному воротнику, за которым явственно виднелись натертые веревкой полосы. Чуть не выронив ложку, Янка прикусила губу, стараясь сдержать слезы.
— Они только кормили тебя?
— Иногда купали, — мальчик заметно поежился.
— А одежда?
— На меня не было. Они все большие, а я маленький.
— Что они давали тебе есть?
— Кости! Много костей! Очень вкусные! Я все ел!
Я не нашелся, что ответить, как и замершие в ужасе мавки. Костлявый вид Ингольва больше не удивлял, как и потеря умения обращения с ложкой, ему еще повезло, что до нас у него хватило сил дойти.
— Баня готова.
Растрепанная голова Ани высунулась из-за двери, разрушая охватившее нас молчание. Поднявшись из-за стола, Яна наспех вытерла рот мальчишки и потянула за собой, уводя отмываться от лохмотьев и грязи. Оставшись с Агнией наедине, мы, не сговариваясь, начали убирать со стола, размышляя каждый о своем, но побледневшие губы мавки и серьезный взгляд выдавали не самые веселые мысли в ее голове.
— Мом, как считаешь, отца еще можно найти?
— Уверен, что нет, но весточку Гекате всё равно отправлю, может, у нее найдется для мальчишки совет.
— Но ему далеко не совет нужен, а родитель. Даже у нас с сестрами есть мать.
— Хочешь, чтобы я всё-таки его оставил здесь? Из меня не выйдет отца, даже не надейся.
— Но, Мом…
Едва начавшиеся увещевания мавки прервал истошный, отчаянный крик Ингольва, не теряя ни секунды, я вылетел из кухни и бегом добрался до бани, резко распахнув в дверь. За какое-то мгновение в голове пронеслись все возможные варианты событий: от ожога кипятком до случайного прикосновения к раскаленной печи, но, ступив в душную, влажную обитель, я не увидел ничего из ожидаемых мной ужасов, только мальчишку, забившегося в угол, и Яну, растерянно застывшую с ковшом над ванной.
— Что случилось?!
— Н-ничего… я просто… это вода, Аня только посадила его в ванную, а он…
Подобравшись ближе так медленно, что почти незаметно, Аня попыталась поймать Ингольва, но тот, вывернувшись, укусил мавку за руку и снова закричал. Оттянув девушку к себе, я проверил рану и кивнул на дверь.
— Иди и попроси, чтобы Агния обработала. Тут я сам разберусь.
Растерянно покивав, Анька послушно скрылась за дверью, лишь напоследок бросив на мальчика испуганный взгляд.
— Что ж ты моих мавок обижаешь, они заботятся о тебе, а ты.