— Как скажете, господин ведьмак. А… это… Что-то случилось?
— Ничего. Ступайте. Больных начну принимать через три дня, не раньше.
— К-конечно, благодарю, как скажете. Поправляйтесь п-пожалста…
Наскоро поклонившись и с трудом оторвав от меня взор, рыбаки всё же ушли к морю, приглушенно переговариваясь между собой. Устало повернувшись к Ингольву, я на миг заметил его испуг, но вместо того, чтобы ругать, просто обнял и прижал к себе, позволив мальчишке вновь расплакаться во весь голос.
Подслушал дуралей, не постеснялся, и тут же побежал отстаивать меня у деревенских. Голова горячая, нос забит, стоит, как и я еле-еле, а всё равно силы откуда-то взялись.
Три дня лечения промелькнули незаметно, под суету мавок в доме, я проводил половину дня в постели, и половину дня на кухне, держа волчонка рядом и занимая его измельчением трав и чтением травника по слогам. Анька после недолгих поисков откопала в сарае Васьки костыль мне в пору, будто специально забытый в углу его плотницкой. Гладкое дерево легко легло в руку, передвигаться по дому стало проще, но стоило лишь немного напрячься, как температура возвращалась, утягивая меня в дурные сны и насылая слабость.
На четвертый день, после выпитых лекарств и покоя, за завтраком я почувствовал себя будто бы бодрым, но не слишком доверяя обманчивому улучшению, уже догадывался, что это счастье закончиться скоро. Взявшись за мелкую работу, с помощью мавок, начал готовить всякое для рыбаков, для прачек, для охотников, для разбитых колен у детей и простуженных носов у юнцов. Яна ворчала, что мне лучше было бы отложить прием, и дождаться полного выздоровления, но я знал, что жизнь в деревне не стоит на месте, и даже за три дня я мог много чего упустить и кому-то наверняка нужна помощь.
Стук у ворот не заставил себя ждать.
Подтянув костыль, и спрятав в кармане дополнительный платок, на случай если от переутомления пойдет носом кровь, я поднялся из-за стола и под строгим присмотром Агнии заковылял к выходу, не забыв накинуть тулуп. Ингольв, заметно насторожившись подобрался к выходу, присев у вешалки, готовый чуть что выбежать и отбить меня у местных. Погладив мальчишку по голове, я не сдержал улыбки. Рано или поздно он вырастет и действительно переплюнет силой даже десяток взрослых мужчин, а сейчас, пускай самым главным врагом для него останется ненавистный сироп из корня солодки.
Добравшись до выхода и преодолев последнюю преграду, я чуть дрожащей рукой открыл засов и набравшись решимости толкнул дверь. Свет зимнего утра на миг ослепил, снег искрился у дома, дорожку почти совсем замело, но у ворот уже стояли люди готовые проложить к входу новую. Растерявшись и не веря своим глазам, я заметил не меньше двадцати человек, нервно теснившихся у забора.
— Что-то случилось? Эпидемия? Корь?
По толпе пробежали шепотки, один из знакомых мне рыбаков поднял руку на ходу пытаясь придумать ответ.
— Не-ет мы тут… это…
— Гостинцы принесли! — Крикнул другой.
— Да, у меня улов приличный вышел, я часть закоптил, и дай думаю, поделюсь, — в подтверждение мужчина поднял вверх связку копченой рыбы.
Растолкав локтями соседей, еще один деревенский потряс длинным свертком в руках:
— Угу-угу, а у меня сватья у жены, у брата передала вот, говорят дичь удачно наменяли на ткани в городе, нам так много не надо, а вам то… пригодиться на эт-тих вот, ну… вы понимаете. Я с одной-то женой прям, не знаю как, а у вас-то совсем поди… тяжко.
Четвертый, хорошо знакомый уже в прошлом, прорвался вперед всех и чуть не перевесившись за ограду показал свой дар:
— Жёнке шубу привез как обещал, ребенок крепкий растет, а вам вот в качестве благодарности, тоже.
Блестящий мех заманчиво блеснул в чужих ладонях, заставив мавку рядом со мной охнуть. Кажется, она такое и не носила вовсе, и пусть шуба откровенно мужская, мавки точно найдут повод примерить.
Вернувшись к толпе, я присмотрелся к ним повнимательнее, пытаясь понять не видел ли кого-то из них там, у лесопилки. Среди множества голов промелькнуло недовольное лицо Еси и макушка Роськи прячущаяся за чужими спинами, словно боясь попасться на глаза.
— А ломарцы что? Неужели за ними не присматривают?
— Да издохли давно, — зычный голос Еси оказался громче других, пусть приглушенный от подъедания сухофруктов из принесенной корзины.
— Так потерялися ужо, — ответил один из рыбаков, задумчиво почесав плешивую бороду.
— Так умерли или потерялись? — С сомнением уточнил я.
За спиной мужчины мелькнула ладонь торговки, чувствительно отвесившей подзатыльник рыбаку.
— Уехали, уехали они!