Стиснув культю почти до боли, я всхлипнула, глядя на обрубок. Никогда не жалела, что отдала эту плату демону, но теперь, смотря на то, что осталось от меня, еще сильнее чувствовала, как последние капли воли утекают сквозь пальцы. Наверное было бы лучше сгинуть тогда вместо с Августом, и, глядишь, в следующей жизни вновь оказалась бы с ним, а не на стылой земле в опавшей листве или тут, глядящей на то, как единственное невинное дитя в нашей семье падает замертво.
Сжавшись и подтянув колени поближе, я обняла их единственной рукой, уткнувшись лицом в покрасневшую кожу. Прохлада нежилой спальни постепенно забиралась под нижнее белье.
Нокс каждому воздает по заслугам. Ничто не укроется от его взгляда.
Я сама собрала алтарь, приняла дань прихожан, их внимание, их уважение, толику власти от каждого из них. Почти ощутила, как исцелилась душа, как появилось свое особенное место в мире, свое дело, почувствовала свою важность и нужность. Стать не просто чужой опорой, жертвой, правильной старшей дочерью, подающей пример, а силой, что меняла бы жизнь в столице и вне её. Один небольшой шажочек в сторону Ньярла, бабочка, отбросившая кокон и расправившая поломанные крылья.
Путь, по которому суждено пройти только мне.
В дверь кто-то робко постучал:
— Г-госпожа… Вы здесь? Я пришла помочь вам с одеждой.
— Уходи. Оставь меня.
— А ваш ужин?
Сделав над собой усилие, я поднялась на ноги, но не для того, чтобы открыть служке. Забрав с дивана пыльный плед, огляделась в поисках того единственного, что могло меня успокоить, хотя бы немного закрыть рану в сердце, оправдать мою зависть и ту непоправимую боль, что я принесла другим.
— Я оставлю поднос тут, обязательно поешьте, госпожа.
Тонкий голосок умолк в коридоре, послышался тихий звон посуды и аккуратные шаги. Служка переговорилась с кем-то и оставила меня в добровольном заточении.
Ступни зябко переступали по каменным плитам, плечи трясло, и слезы из раза в раз рвались наружу, но я упрямо шарила по шкафам, по деревянным полкам из старого дерева и наспех сколоченным стеллажам, полным сложенных в кучу артефактов. Посеревшие дрожащие пальцы то и дело подтягивали к носу очередную бесполезную вещицу.
— Да где же…
Выцветшие приборы, бронзовые и медные чаши, серебряный клинок, ложки с длинными ручками, свечи разных форм и размеров, писания и рисунки на ветхой бумаге, сложенные ткани с древними символами и пара странных костяных кругляшей. Нужное нашлось не сразу, пришлось облазить не один деревянный короб, но искомый камень таки ткнулся в ладонь прохладным боком. Неровная поверхность быстро нагрелась от прикосновения.
Осторожно вынув на свет плоский кусок окаменевшего угля, я с благоговением поставила его на пол и, прихватив еще пару свечек, зажгла их рядом, хотя бы отдаленно желая провести таинство в надлежащем виде.
— Открой путь жаждущим твоей паствы.
Стиснув между колен ручку блестящего лезвия цвета луны, я коснулась кожей острой кромки и сделала надрез на ладони вдоль линии жизни. Не проронив ни капли мимо, коснулась крохотного домашнего алтаря и с силой надавила на шершавую поверхность.
— Прости грехи мои, прими плату мою, дай мне возможность, дай шанс…
Сидя на коленях, я сгорбилась, чувствуя, как еще одна крохотная часть души утекла в беззвездную бездну божества. Плата была принята. Я окупила часть собственной глупости, зависти, жадности, но это казалось несравнимо мало по сравнению с тем, что случилось сегодня.
— Прими плату…
Едва зажившая рука снова обхватила лезвие. Несколько драгоценных капель стекли по металлу. Вновь отдав подношение камню, я ощутила, как неожиданно зашумело в голове и слабость затопила сознание. Который раз за день я уже приношу жертву? Третий? Больше?
Ладонь потянулась вновь к клинку, но тот выпал на пол.
Мне бы еще…
Пришлось смириться с тем, что для нового дара Ноксу придется хоть немного поесть. Горло пересохло, будто вся вода превратилась в слезы. Потратив последние силы на то, чтобы добраться до дверей и втащить поднос внутрь, я почти не жуя проглотила еще чуть теплый ужин и наткнулась на бокал с красным напитком.
— Вино…
Его часто давали после жертвоприношений, лучший напиток, чтобы восстановить силы и заставить кровь бежать быстрее по венам.
Кажется, где-то в недрах шкафов была еще одна старенькая бутылка.
Сделав первый глоток, я на миг зажмурилась от сладости и не смогла остановиться, пока на дне серебряного бокала не осталось и одной багровой капли. От вина голова стала тяжелее, чувства притупились, и мир словно стал чуточку добрее, или, может, я перестала его ощущать так болезненно ярко.