Громко шмыгнув, я ощутила новый укол боли, разлившийся в груди подобно яду, но вместе с тем какое-то совершенно неподходящее случаю облегчение, словно с плеч разом исчез бесконечно давящий груз, носимый годами.
— Это безумие… Он чудом остался в живых, и я… мне казалось, это моя вина, всё из-за моей зависти. Арон маленький наивный дурачок, но я ничуть не лучше.
— Навряд ли Нокс станет наказывать тебя, причиняя боль невиновному дитя.
Вынув из кармана платок, Клеон протянул его мне, и я благодарно кивнула, невольно придвинувшись ближе для удобства. По телу пробежала судорога, будто при ознобе. Вредно так много плакать и так часто. Я будто снова истощила собственные силы.
— Ты говоришь слишком логичные вещи для той, что привыкла взваливать вину и ответственность за себя. Старшая сестра обязана была следить за всем, предотвращать.
— Что ж, узнаю этот подход, я переживал за сестру так же и до сих пор думаю, что сделал мало, а для других вообще говорить не приходится.
— Здесь ты многим помог, иногда кажется, что тебя вообще ничего не может задеть. Ты всегда с улыбкой.
— Это лишь результат огромного множества ошибок, когда их скапливается слишком много, перестаешь переживать о новых.
Высморкавшись, я на миг увидела, как потемнело в глазах и, завернувшись с головой в плед, прислонилась виском к чужому плечу. Между нами остался толстый слой ткани, я не прикасалась к Клеону напрямую, но сердце всё равно забилось чаще. Ужасно хотелось поддержать это хрупкое взаимопонимание.
— Я в жизни не поверю, что ты делал ошибки.
— Постоянно, благодаря одной из них я так отчаянно хотел посодействовать в восстановлении Храма, хотел отплатить Ньярлу.
— За что?
— Однажды он меня спас, я был глуп, печален и не видел смысла в собственном существовании. В обнимку с бутылкой пришел к статуе и планировал погибнуть возле ее ног, пролив кровь в годовщину смерти близкого человека.
Звучало как грустная концовка в каком-нибудь романе с моих полок. Трагедия, неизбежное расставание, злой рок и гибель двух душ, а то и больше.
— Он встретил тебя?
— Да, как чувствовал, помог вылечить порез и заставил жить дальше, напоив собственной кровью. Было так стыдно, что я всерьез надеялся на то, что сердце откажет.
— Но все было не зря?
— Конечно, я смог сделать многое, помог восстановить утраченное, увидел новый рассвет и надеюсь еще послужить лучшей Жрице за всю историю Сомны.
Повернувшись, он весело посмотрел на меня, приподняв бровь и заставив чуть не задохнуться от смущения. Щеки вспыхнули, и пусть на лице наверняка всё было видно, я не захотела сдаваться.
— Что ж, я скажу тебе, как найду такую.
Клеон засмеялся, так открыто и звонко, что мои губы сами по себе растянулись в улыбке. На мгновение в груди стало легко-легко, будто я встретила наконец того самого человека, который меня понимает. Не осуждает, поддерживает, и самое главное, позволяет почувствовать себя вновь счастливой.
В голову пришла желанная, но почти невозможная мысль.
— Я могу попросить еще об одной услуге?
— Да?
— Боюсь, тут понадобится именно твой немалый опыт.
— Что ж, для этого я здесь, подле тебя.
Он с готовностью подмигнул, совершенно точно зная, какое действие производит на других это якобы случайное, мимолетное кокетство.
В горле вновь пересохло.
— Один поцелуй. Один единственный. Я хочу знать, какого это, вновь ощутить трепет, восторг, как в книгах…
— Не стоит, — он ответил слишком быстро и, будто извиняясь за это, продолжил, почти тараторя: — боюсь, позже, когда окончательно придешь в себя, ты пожалеешь об этой просьбе.
Пришла моя очередь сгорать от стыда, возможно еще не поздно погибнуть от сердечного приступа. О чем я вообще думала, предлагая такое? Конечно, он флиртует со всеми и добр ко всем, а я сейчас ничем не лучше восставшего из могилы мертвеца. Опухшая, заплаканная, бледная и глупая настолько, чтобы предложить поцелуй.
Поцелуй, боги…
— Уже жалею.
— Гера…
— Уходи. Скажи помощницам принести завтрак, у меня еще много дел.
Вскочив с дивана, я с преувеличенной активностью начала перебирать вещи, в надежде найти еще какую-то одежду. Смущение неизбежно подтачивал гнев. Хотелось защититься, прогнать всех из своей жизни и не подпускать к себе никого ближе, чем на расстояние полета стрелы. Хватит этой глупости, хватит ложных надежд и чувств.
Клеон, поднявшись с дивана, замялся, будто в последний момент решая сказать что-то важное, но вместо этого жестом указал перед собой.
— Он уже ждет, я поставил поднос на стол. Хорошего вам дня, Жрица.