Поэтому, в отличие от большинства паломников, растерявшихся после высадки из кораблей-челноков, Козимо уверенно направился к своему сектору, чтобы найти выделенную ему каюту.
Войдя в свою каюту, он увидел две койки. Он предпочел бы не иметь соседа, который стал бы ему мешать и мог бы отслеживать каждый его шаг и жест. Хотя, если повезет, вторая койка могла остаться свободной.
Каюта была узкой. Кроме коек, там был маленький рабочий стол с настольной лампой, табурет и комод, в стенке каюты был один иллюминатор.
Козимо поставил багаж и выбрал койку напротив иллюминатора. Он лег на койку, положив под подушку сумку с оружием, пояса и документы.
Погрузившись в свои мысли, он почти не заметил мощной вспышки реактора, отправившего гигантский галактический корабль в космос. Со всех кораблей возносились тысячи и тысячи молитв, и голоса молящихся перекрывали урчание турбин.
Так начиналось паломничество.
Миллион кающихся грешников со всей галактики отправились в Землю предков.
Так начиналось паломничество.
Восемьдесят тысяч кающихся грешников отправились в путь — в Святую землю.
Книга вторая
Есть в человеческой натуре нечто, приводящее в отчаяние мыслителей, которые хотят найти смысл в развитии социумов и установить законы развития разума. Поражающая сила сверхъестественных явлений, чудес, совершенных публично, какими бы грандиозными они ни были, погружается в пучины океана морали и слегка будоражит их, как быстрый водоворот, но вскоре поверхность этого океана снова становится гладкой и недвижимой.
Глава I
Тщеславный Полибюс
Есть, несомненно, в истории события намного ужаснее, чем падение империй — это гибель религии.
Несмотря на скептицизм, свойственный нашей эпохе, мы порой боимся очутиться перед множеством мрачных дверей, открывающихся в бездну.
Козимо заснул. Когда он проснулся, звезда Труа была уже далеко позади. Он посмотрел в иллюминатор; рядом был виден шлейф, оставляемый реакторами другого корабля Азимо, который двигался параллельным курсом. Мимо них медленно проплывали созвездия.
Вдруг он услышал звук трения пера по бумаге. Он повернулся и увидел человека, сидящего спиной к нему за рабочим столом. Освещение было слабым. Лицо незнакомца нельзя было рассмотреть: он что-то писал, согнувшись, положив руки на лист бумаги. Козимо вздохнул. Итак, ему нужно будет смириться с нежеланным соседством. На застеленной койке лежали две большие сумки. Незнакомец появился неслышно. Поэтому Козимо проверил, на месте ли его вещи, спрятанные под подушкой. Убедившись, что все а порядке, он встал и зажег лампу на ночном столике. Незнакомец был так увлечен своей работой, что ничего не замечал. Козимо рассматривал его. Молодой человек был небольшого роста, светловолосый, как и Козимо, на нем была длинная рубашка из небеленого холста, какие раздавали самым бедным паломникам.
Козимо представился, назвав себя вымышленным именем.
— Добрый день, меня зовут Чосер, — сказал он.
Он еще не успел договорить, как его сосед подпрыгнул от неожиданности, а затем начал торопливо собирать исписанные листки. Козимо забавлял его испуг. Это был юноша лет пятнадцати, с бледным продолговатым лицом, тонкими губами, маленькими глазками и носом, который, казалось, был создан для того, чтобы на нем восседали очки ученого с круглыми линзами. Юноша покраснел.
— Извините, — запинаясь, проговорил он. — Я слишком увлекся, и потом, я думал, что вы спите.
На столе Козимо увидел три чернильницы, исписанные перья и гипсовый бюст Гомера.
— Как тебя зовут? — спросил Козимо.
— Как меня зовут? Меня зовут Полибюс.
— К какой группе паломников ты относишься?
Юноша явно не понял вопроса.
— Я путешествую в одиночку, — наконец сказал он.
— В одиночку?
У Козимо сложилось впечатление, что парень — человек искренний и неопасный, но, несмотря на внешнюю робость, у него был взгляд человека, который всегда все замечает и запоминает.
— Чем такого молодого человека, как ты, смогло привлечь это путешествие?
Юноша обиделся. Он прижал к себе листки бумаги, исписанные нервным, неровным почерком.
— Спрашивают ли у паломника, почему он идет?
Козимо понимающе кивнул. Он не хотел настраивать против себя попутчика и тем самым лишиться шансов узнать о нем как можно больше. Чтобы завоевать его доверие, он начал рассказывать ему о своей жизни, вернее, о жизни Чосера, оруженосца, не состоящего ни у кого на службе, принявшего христианскую веру. Он на ходу придумывал детали, наблюдая за тем, какой интерес они вызывали у Полибюса, на лице которого читались все его чувства. Козимо делал упор на то, что, как ему казалось, больше всего впечатлило парня, — в частности, что у Чосера «не было ни семьи, ни друзей на этом корабле». Одиночество соседа по каюте тронуло парня.