— И все же, мемсахиб, именно такую фамилию назвал этот индийский джентльмен. Его сопровождает группа всадников, которые, на мой взгляд, похожи на бандитов.
— На бандитов? — выдохнула Эмилия. — Адам попал в руки шайки бандитов! Как романтично!
— Эмилия, или ты попридержишь свой язычок, или я расскажу отцу о твоем поведении. Ранжи, не… угрожал ли тебе этот индийский джентльмен?
— О нет, мемсахиб, он производит впечатление мирно настроенного человека. Но другие… — он пожал плечами.
— Хорошо, впусти его. Но если и другие захотят войти, то не пускай их — захлопни дверь.
— Слушаюсь, мемсахиб.
Ранжи поклонился, выходя из гостиной, а Эмилия подбежала к одному из окон, чтобы приоткрыть отражатель.
— Эмилия, что ты делаешь?
— Ах, мама, если это Адам, то я должна поправить прическу!
— Невозможное дитя! Ты впустишь солнечные лучи, и в считанные секунды это помещение превратится в жаровню. Но даже если это и лорд Понтефракт, что очень сомнительно, я все равно не позволю тебе бросаться ему на шею. Не забывай, что он женатый человек.
Эмилия подошла к зеркалу и стала поправлять свои золотистые волосы.
— Свою жену он не любит.
— Откуда тебе это известно?
— Это и так видно. Ах, мама, в нем столько грусти! Это делает его совершенно неотразимым.
— Хочу напомнить тебе, что молодые барышни должны вести себя скромно и сдержанно. Увы, боюсь, что эти два слова тебе неизвестны.
— Добрый день, леди Макнер.
Голос показался знакомым, но человека, который произнес эти слова, Эмилия никогда не видела. Индийский джентльмен с короткой черной бородкой, в камзоле цвета слоновой кости, белых штанах и белом тюрбане походил на принца из «Тысяча и одной ночи». Эмилия, которая упивалась такими романами с детских лет, встречалась уже со многими принцами за пятнадцать лет пребывания на полуострове, но большинство из них были либо чрезмерными толстяками, трясущимися маразматиками вроде Бахадур Шаха, либо пьяницами и наркоманами. Но сейчас в дверях стоял мужчина, в точности похожий на воображаемых ею принцев. Она подошла к двери.
— Адам? — тихо спросила она, потому что, подойдя ближе, стала узнавать его. — Это вы?
Он улыбнулся:
— Да, это я — скорее, более темный вариант моей персоны.
— Вы так неожиданно исчезли! Мы не знали, что и подумать! Больше всего мы боялись, что вас похитили и убили!
— Меня действительно похитили, леди Макнер. Меня сопровождал сюда эскорт людей с довольно скверной репутацией.
— Со скверной репутацией? — фыркнула леди Агата. — Мой дворецкий сказал, что они выглядят как шайка бандитов.
Адам улыбнулся.
— Действительно, они так и выглядят, но на самом деле это добрые души, которые не обидят и мухи. Завтра я должен встретиться с ними в банке Калькутты — они помогут мне снять деньги. А пока что я хотел бы спросить, не могу ли я еще раз воспользоваться вашим гостеприимством и провести здесь еще одну ночь?
— Ах, Адам, конечно.
— Подожди, Эмилия, — прервала ее мать, величаво поднимаясь на ноги. — Теперь я вижу, что это действительно вы, лорд Понтефракт. Но мне в жизни не понять, почему вы себе позволили такую странную выходку — измазали себя под негра.
Адам уже начал привыкать к такому описанию индийских туземцев, хотя ему все еще само слово «негр», «негритос» или «черномазый» не нравилось. Однако ему надо было переночевать в этом доме, и он сохранил хладнокровие.
— Это своего рода трюк, мадам, — ответил он елейным тоном, — или, если сказать более точно, шутка.
— Ну, сэр, с моей точки зрения, это дурная шутка. Чтобы порядочный англичанин вымазал свою кожу в темный цвет без всякой веской причины, поражает меня, как попытка изменить Богом заведенный порядок вещей. Особенно это неуместно в такое время испытаний, как ныне. Несмотря на это, сэр, мы, конечно, будем рады приютить вас на ночь. Ранжи, — обратилась она к дворецкому, который стоял за спиной Адама, — проведи лорда Понтефракта в восточную комнату для гостей.
— Слушаюсь, мемсахиб, — поклонился дворецкий и взглянул на Адама с плохо скрываемым недоумением.
Недоумевал при виде Адама не только дворецкий. Эмилию восхитило его новое таинственное появление в одежде индуса. За ужином в этот вечер она забрасывала его вопросами о его загадочной маскировке, но он проявил удивительную сдержанность. Родители Эмилии были так же изумлены, как и она сама. Но в английской колониальной империи существовали строгие правила «сдержанности», которые не позволяли ни сэру Карлтону, ни его супруге проявлять любопытство. Адам был исключительно богатым аристократом, а английская аристократия славилась своим чудачеством.