- Вот вы где! - радостно пропищала продавщица Вера, всунув свой мышиный нос в дверь. Она оглядела собравшихся на кухне и многозначительно добавила:
- Это просто замечательно, что дяди Васи здесь нет.
Застигнутые врасплох дед Брюсли, Морковка и Очкарик с Добрым Утром молчали. Продавщица Вера прошмыгнула в кухню, сделав ее еще теснее. Вслед за Верой торжественно вошли маманя Дианки Перерослой и первая бухаловская красавица Натали. Видно было, что они выполняют важную миссию, а не просто по-соседски забежали за спичками. Женщины были одеты в свои самые лучшие платья, причесаны, накрашены и украшены. Грязные резиновые сапоги они оставили на крыльце.
Нежданные гостьи выстроились рядком напротив стола. Дианкина маманя вдруг низко поклонилась.
- Ну, люди добрые, как говорится: У нас товар, у вас купец!
- Это вы о чем, тетечка? - спросила Морковка, начиная догадываться о цели визита.
- Что же тут непонятного? У нас невеста, а у вас жених, - пискнула продавщица Вера. - Вот мы и пришли сватать вашего дядю Васю. Как вчера с девушкой договаривались.
Вера заговорщицки подмигнула ошеломленной Морковке. Дед Брюсли открыл, было, рот, но Дианкина маманя его перебила:
- Конечно, по старинному обычаю, это сваты жениха должны невесту сватать, но мы - бухаловские бабы - не формалистки, а современные женщины. Эти, как их там, прости Господи, - леди!
Маманя вздохнула необъятной грудью и с пренебрежением махнула рукой.
- Да и пока ведь этих мужиков дождешься...
- Посидел на елке дятел. Досиделся - спятил, - ни к кому не обращаясь, чуть слышно прошептала Морковка.
- Значит, принесли узы Гименея, фигурально выражаясь? А кто, собственно, невеста? Вы, милая? - поинтересовался у Натали дед Брюсли. Он уже пришел в себя, так как за долгие годы службы в авиации повидал всякое. Натали испугано посмотрела на деда Брюсли, как будто у него на лысине вместо пяти волосинок зашевелились змеи.
- Нет-нет, мужчина, - возбужденно запищала продавщица Вера, отвлекая внимание от красотки. - Натали просто на подхвате. У нас есть кое-кто получше! Это тетя Мотя. Вот!
- Видела вчера я эту тетю Мотю, - усмехнулась Морковка. - Чоужтам. Краля еще та. Дяде Васе в самый раз подойдет. И по внешности, и по состоянию здоровья. Она и дядя Вася одного поля ягоды.
- Вы правильно, девушка, говорите! - подхватила продавщица Вера. - Наша тетя Мотя - девица положительная, не вертихвостка какая! Между прочим, она сохранила добродетель. Для любимого мужчины. Это в ее-то годы!
«Сохранила по вполне понятной причине, - ехидно подумала Морковка, представив беззубую сестру Дианкиной мамани. - Ее морщины только на калькуляторе можно сосчитать!»
- Видно, что и ваш дядя Вася - мужчина серьезный, - продолжала сватовство Вера. - Это даже хорошо, что он большей частью молчит. Если что, говорить будет тетя Мотя.
«Ага, как же! Она скажет, - с безжалостностью молодости хихикала про себя Морковка. - Я - штаршая шештра!»
- Так что вы от нас-то хотите? - спросил дед Брюсли.
Дианкина маманя шагнула из строя свах вперед и просительно прижала руки к гигантской груди.
- Приходите сегодня вечером к нам домой. Вместе с дядей Васей. А я свою сестру приглашу. Вот и познакомим их на, так сказать, нейтральной территории. Я уже и бутылочку белой припасла. Пирог с капустой испеку. Грибочки соленые достану. А?
При слове «грибочки» Доброе Утро снова побледнел, зажал руками рот и опрометью выбежал во двор. Дед Брюсли проводил его сочувственным взглядом, потом перевел глаза на свах и принялся пустословить:
- Спасибо за приглашение, дамы, но сейчас я не могу ничего обещать. Дядя Вася ушел в автосервис, посмотреть, как там дела с нашей машиной. Нам нужно посоветоваться, согласовать. И с дядей Васей вдумчиво поговорить. Он - вдовец, мужчина в годах, не мальчик легкомысленный. Такие вещи с кондачка решать не привык.
Морковка и Очкарик ошеломленно смотрели на разливающегося соловьем деда Брюсли. Непрошенные свахи радостно закивали.
- Конечно-конечно! О чем разговор! Советуйтесь, согласовывайте, но вечером обязательно приходите.
- И мальчиков своих не забудьте, - улыбнулась на прощанье Натали своей фирменной дискотечной улыбкой.
Гремя узами Гименея, свахи удалились. Или это угрожающе звенели их тяжелые серьги и бусы? В толстый слой макияжа глубоко впечаталось чувство хорошо выполненного долга. Дед Брюсли выждал, когда за женщинами захлопнется дверь, поскреб свою лысину и растерянно пробурчал: