Флер почувствовала себя похожей на шарик, из которого только что выпустили воздух. Гнев снова вернулся к ней.
- Тогда что именно ты мне предлагаешь?
- Я хочу, чтобы ты имела дело только с тем, что я пишу.
Чтобы ты стала моим литературным агентом.
Флер посмотрела на него.
- Великое дело.
- Ты внесешь мое имя в список клиентов. Так чем ты рискуешь? Всего лишь небольшим кусочком недвижимости.
- Джейк, но за шесть лет ты не создал никакого литературного шедевра. Твое имя как писателя ничего не принесет моему агентству, разве что насмешки.
- Детка, но ведь в блокаде я оказался из-за тебя. И тебе придется помочь мне прорвать эту блокаду. Предоставить территорию.
Флер взяла свою тарелку и понесла к раковине. Вставив затычку в слив, она спросила, не оборачиваясь:
- Почему ты без конца твердишь это? Почему без конца обвиняешь меня?
- Как я уже говорил, до твоего появления в моей жизни я прекрасно писал.
- Это не ответ, сам понимаешь.
Она услышала скрип его стула и шаги за спиной.
- Возможно, это весь ответ, который ты можешь получить на данный момент, - напряженным голосом проговорил Джейк.
Флер с трудом сумела скрыть свое огорчение.
- И как же, ты думаешь, я должна помочь тебе прорвать блокаду? Лежа на спине?
- Пытаешься выдать желаемое за действительное?
Флер до боли в суставах стиснула ручку сковородки.
- Ты сволочь!
Он схватил ее за плечи; повернул к себе и сердито посмотрел на нее.
- Ты сама все хорошо понимаешь.
- Нет.
- Мне нужна помощь. Неужели так трудно осознать это? Я хочу избавиться от всего плохого, что случилось той весной, когда мы снимали "Затмение".
- А почему тебе так важно писать? Разве тебе нужны деньги? Тебе совершенно незачем сидеть за письменным столом.
- Мое дело - писать. - Джейк стиснул плечи Флер. - Игра приносит мне удовлетворение и деньги. Я богат. Но свободно дышать я могу только тогда, когда пишу.
Он произнес это с вызовом, словно подобное признание каким-то образом компрометировало его.
Прежний, совсем прежний Джейк, подумала Флер. Чуточку приоткроется, а потом снова закроется крепко-накрепко, прежде чем она успеет что-то рассмотреть. Флер вздохнула.
- Слушай, - сказал он, опустив руки, - я не собираюсь сидеть у тебя в кармане. Мне просто нужно уединение. Я хочу сделать то, что хочу. Не надо объяснять тебе, что, если я смогу писать, дела твоего агентства быстро пойдут в гору, ты очень преуспеешь в своем бизнесе.
Они почти поругались, но в конце концов Флер сдалась. Почему бы не попробовать воспользоваться шансом? Флер понимала, что, соглашаясь на предложение Джейка, рискует не только своим сердцем. Слух об их сделке разнесется очень быстро; люди узнают, что Флер Савагар взялась представлять писателя, давно ничего не пишущего, станут говорить, мол, Коранда позволил ей использовать свое имя из-за того, что они когда-то спали вместе, но не доверяет ей настолько, чтобы разрешить управлять его делами в кино. Всем было известно, что его писательская карьера переживает мрачные времена. Флер вдруг пожалела о публикации тех статеек в газетах, за которые ныне предстоит расплачиваться. Она усердно потрудилась над своим имиджем уверенного и знающего профессионала, но теперь она предстанет перед всеми как женщина, делающая свой бизнес в спальне.
Что нужно, чтобы Джейк Коранда снова начал писать?
А если она и впрямь поможет ему прорвать блокаду и сподвигнет на написание новой пьесы? Если он вдруг снова станет писать, тогда ей уже не придется волноваться о слухах или думать о феврале. Игра стоит свеч, и она сыграет в нее. Флер запрещала себе думать о личной цене, о цене своего сердца, которую ей придется заплатить за то, что снова связалась с мужчиной, обладающим даром и умением разрушать любые барьеры, которые она пыталась возвести, защищаясь от него.