Она улыбнулась при этом воспоминании. Еще три недели, максимум четыре, Джейк закончит свои дела и вернется в Нью-Йорк.
Он засядет за новую пьесу. Флер вспомнила о том дне, когда, дрожа от холода, они вернулись после прогулки по берегу океана.
Джейк разжег огонь в камине, они уселись рядом, раздевшись догола, завернулись в теплый плед и совершили церемонию сожжения рукописи. Огонь съедал страницу за страницей, и было видно, как напряжение отпускает Джейка.
- Я думаю, теперь я смогу все это забыть.
- Но не забывай уж слишком, - сказала Флер, - все-таки это часть тебя. Как ни странно, возможно, лучшая часть.
Он взял кочергу и поворошил некоторые ускользнувшие от пламени страницы, возвращая их ему. Он ничего не ответил на замечание Флер. А она не стала настаивать. Джейку нужно время.
Оно им обоим нужно. Но сейчас хорошо уже и то, что он готов писать и может говорить с ней о своем прошлом.
Их счастье казалось почти радужным. Нежно и страстно они любили друг друга. Это наполняло обоих удивительным чувством.
Он заговорил о браке, но у Флер в голове сразу зажегся предупреждающий желтый сигнал.
- Это что-то новое, - сказала она, - давай не будем торопиться. Нужно время, чтобы научиться быть вместе. Никто из нас не выдержит, если все обернется неудачей. Мы с тобой оба очень уязвимы. Давай посмотрим, как мы справимся с расставанием, с карьерой, с другими проблемами, которые у каждого из нас есть.
- Боже, Цветик, ты говоришь как аналитик. Я думал, все женщины романтичны. А как же импульсы, страсти?
- Они в Лас-Вегасе, для Энгельберта Хампердинка.
- Ну, ты чересчур дерзка. - Джейк наклонился и прикусил ее нижнюю губу. - Только одно может излечить...
О чем ему не сказала Флер, так это о том, что она должна быть абсолютно уверена, что выходит замуж за него, а не за вариант Калибра, сидящего в Коранде.
Ей захотелось поехать покататься верхом. Она еще лежала в постели в одной майке, когда он вышел из ванной, обернув бедра полотенцем.
- Здесь негде покататься как следует.
- Что ты хочешь сказать? В трех милях отсюда конюшня, вчера вечером мы проезжали мимо. Слушай, Джейк, поехали, я уже несколько месяцев не садилась на лошадь.
Он взял джинсы и, что было ему совершенно несвойственно, принялся сосредоточенно изучать их.
- А почему бы тебе не поехать одной? Мне надо немного поработать. Хоть денек. А то я все время куда-то мотаюсь...
- Ну, без тебя мне неинтересно.
- Но ты же сама говорила: надо привыкать к расставанию.
Джейк шагнул вперед, споткнулся о кроссовки Флер. Она внимательно посмотрела на него. Джейк явно нервничал, и у нее вдруг возникло ужасное подозрение.
- Сколько вестернов ты сделал?
- Не знаю.
- Ну подсчитай.
- Семь... Восемь. Не знаю.
Он, казалось, уже застеснялся предстать перед ней без полотенца. Подхватив джинсы и трусы, Джейк направился обратно в ванну.
- А не десять? - весело крикнула она вслед.
- Да, может. Пожалуй.
Флер услышала, как он открыл кран, потом раздался шум спускаемой воды, и наконец он появился. Голая грудь, джинсы не застегнуты, изо рта торчит зубная щетка, на губах пенится зубная паста.
Флер вежливо улыбнулась.
- Так десять вестернов, говоришь?
Он дернул молнию, застегивая джинсы.
- Ага.
- Значит, ты долго просидел в седле.
- Чертова молния.
Она задумчиво покачала головой:
- Очень много времени провел в седле.
- Я думаю, она испортилась.
- Ну-ка скажи мне честно: ты всегда боялся лошадей или стал бояться недавно?
Джейк резко вскинул голову.
- А, верно, - хмыкнул он.
Флер молча усмехнулась.