Когда наступают сумерки, Старик спрашивает, нет ли добровольцев вынести его.
Из строя никто не выходит.
— Скоты! — рычит Старик и вскидывает на плечо носилки.
Мозер пытается остановить его.
Забыв о субординации, Старик замахивается кулаком на обер-лейтенанта.
— Черт возьми! — раздраженно выкрикивает Порта и вырывает у него носилки. — Пошли, Малыш, принесем этого чертова оперного певца! И проломим здесь ему череп. Видимо, это доброволец, решивший, что война — это волнующая игра для мужчин.
Они бегут, пригибаясь, по ничейной земле. Малыш размахивает белым флагом. Противнику эти вопли надоели так же, как и нам.
Стрельба прекращается. Порта с Малышом скрываются в снарядной воронке. Внезапно огонь открывает немецкая гаубица:
— Ру-у-у-м! Бумммм!
В воздухе свистят угрожающе острые осколки. Оказаться под гаубичным огнем — приятного мало.
Обер-лейтенант Мозер отправляет к артиллеристам посыльных. Русский командир на другой стороне машет белым флагом. Артиллерия противника молчит. Стреляет только наша.
Гаубицы внезапно прекращают огонь.
Порта выскакивает из почерневшей от копоти воронки всего в нескольких метрах от траншей противника.
Тяжело раненному пехотинцу всего семнадцать. Старик был прав. Он ранен в живот.
Парнишка умирает вскоре после того, как Малыш с Портой его приносят, хоть и получает драгоценную порцию крови для переливания и большую дозу морфия.
Мы забрасываем тело снегом. Хоронить его по-настоящему нам некогда.
Мы ползем поодиночке к одному из многих костров. Оттаиваем оружие и слегка согреваем замерзшие суставы.
У русских есть маски для защиты от холода. У нас — только шарфы, поэтому мы снимаем с убитых солдат противника маски и валенки.
— Сегодня первое декабря, — торжественно объявляет Юлиус Хайде. — Война скоро окончится.
— Откуда ты знаешь, черт возьми? — спрашивает Порта. — У тебя что, прямая связь со Сталиным?
— Фюрер сказал, что к Рождеству недочеловеки будут разбиты, и война завершится! — убежденно говорит Хайде.
— Есть ли что-то такое, чего этот австриец не сказал? — вздыхает Порта. Вокруг костра раздается смех. Приятно сознавать, что эта компания не состоит полностью из членов партии.
— Mon Dieu[81], как холодно! — бормочет Легионер и бросает в костер деревяшку; пламя вздымается, в темноту летят искры.
Из леса злобно стучит пулемет. Этот звук кажется до смешного безвредным по сравнению с артогнем.
Загораются еще костры. Нас начинают обстреливать несколько минометов. Мины описывают громадные траектории, но падают далеко от нас.
Штеге нервозно смотрит в сторону взрывов.
— На Ивана нашла охота пострелять, — бормочет он. — Пора нам поискать удобную снарядную воронку.
— Не волнуйся, mon ami[82], — спокойно говорит Легионер. — На пристрелку у русских уйдет много времени. Когда мины начнут падать у ближайших к ним костров, нам нужно будет уходить.
— Какого черта мы вообще здесь ждем? — выходит из себя Барселона.
— Приказов, mon ami, — лаконично отвечает Легионер. — С'est la guerre!
— Вот, видите! — яростно кричит Барселона. — Приказов! Приказов! Гнусная армия, черт бы ее побрал. Как только окажешься в ней, сразу же приказы, приказы, приказы! Тебе говорят — справляй нужду по правилам, и ты справляешь ее по правилам! Тебе говорят — встань под пули, ты встаешь, вытянув руки по швам, и гибнешь! И все потому, что какой-то скот с серебряными галунами отдал приказ!
— Похоже, тебя очень тяготят твои алюминиевые звездочки, фельдфебель Блом, — усмехается Порта, — но от них легко избавиться! Скажи только начальству, что выходишь из игры. В Гермерсхайме мастерски срывают звездочки с погон!
В костер возле леса попадает минометная мина.
Мы нервозно смотрим в ту сторону и прислушиваемся к воплям раненых.
Из-за деревьев снова доносятся хлопки. Затем раздражающий вой, говорящий нам, что приближается мина. Пошевеливайся! Эта сволочь упадет в радиусе пятидесяти метров от нас. Не успев достигнуть укрытия, мы слышим взрыв, и осколки жужжат в воздухе, словно разъяренные осы. Не успевает пройти потрясение, как летит следующая.